Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

Поэтому неудивительно, что некоторые из них были хорошо знакомы с местностью и могли с такой уверенностью провести отряд, что вскоре вся компания очутилась на твердой почве перед фасадом замка Уэстбернфлет.

Глава IX

…И великан сказал: «Бери девицу

И сам уйди скорей подальше с ней!
Из-за ее блистательных очей,
И белых рук, и нежной щечки алой
С тобою мне тягаться не пристало».

Старинная баллада

Башня, перед которой остановился отряд, была небольшая, квадратная, самого мрачного вида. Стены ее были чрезвычайно толсты, а окна или щели, заменявшие окна, казались проделанными скорее для пропуска метательных снарядов со стороны ее защитников, нежели ради доступа света и воздуха внутрь комнат. Вершина стены со всех сторон была обнесена бруствером, зубцы и углубления которого были как нельзя лучше приспособлены к целям защиты; по ту сторону бруствера поднималась крутая крыша, выстланная серым плитняком. В одном из углов возвышалась одинокая сторожевая башенка, с витой лестницей внутри, откуда был выход на крышу и на стены. Нашим всадникам показалось, что в этой башенке кто-то есть и что за ними наблюдают. Вскоре на этот счет не осталось никаких сомнений: в одно из узких отверстий просунулась женская рука, махавшая платком, как бы желавшая подать им знак или обратить на себя внимание. Габби чуть не сошел с ума от радостного волнения.

— Это рука Грейс! — сказал он. — Я ее узнаю из тысячи! Другой такой руки нет и быть не может по эту сторону гор!.. Мы ее вызволим, братцы, хотя бы пришлось ради этого всю башню разобрать по камешку!

Эрнсклиф усомнился, чтобы даже и глаз влюбленного мог на таком расстоянии различить одну девичью руку от другой; однако он не захотел разочаровывать своего восторженного друга и решил вызвать обитателей замка на объяснения.

Сначала они звали и кричали, потом стали трубить в рога, и наконец в одном из отверстий, проделанных рядом со входом, показалось изможденное лицо старухи.

— Это мать разбойника, — сказал один из Эллиотов. — Она вдесятеро хуже его самого, и говорят, будто она и подбивает его на всякие пакости.

— Кто вы такие? Чего вам нужно? — послышался голос этой почтенной родительницы.

— Мы хотим видеть Уильяма Грэма Уэстбернфлетского, — сказал Эрнсклиф.

— Его дома нет, — объявила старуха.

— Когда он отлучился из дому? — спросил Эрнсклиф.

— Не знаю, — отвечала привратница.

— Когда он воротится? — спросил Габби Эллиот.

— Ничего я об этом не ведаю, — сказала непреклонная сторожиха.

— Есть в башне кто-нибудь, кроме вас? — спросил опять Эрнсклиф.

— Никого нет, только я да крысы, — сказала старуха.

— В таком случае отоприте дверь и впустите нас! — продолжал Эрнсклиф. — Я мировой судья и произвожу следствие по уголовному делу.

— Отсохни рука у того, кто вам станет отпирать, — сказала старуха, — а мои руки этого не сделают. Постыдились бы лучше, экая ватага пришла, и все-то вы с саблями, копьями, и шлемы на головах стальные, знать, с тем и пришли, чтобы напугать одинокую вдовую женщину!

— Мы имеем верные сведения, — сказал Эрнсклиф, — и разыскиваем имущество, разграбленное из дома частного лица, на значительную сумму.

— И еще одну молодую девушку, которую взяли в плен и утащили против ее воли, а она одна стоит вдвое дороже всего имущества, — прибавил Габби.

— Предупреждаю вас, — продолжал Эрнсклиф, — что для вас одно средство доказать невинность вашего сына: впустить нас добровольно в дом для обыска.

— А что же вы сделаете, коли я ни ключей не дам, ни задвижек не сниму, ни решеток не отворю для такой шайки бездельников? — осведомилась почтенная дама презрительно.

— Коли не отворите добром, у нас найдутся и другие ключи, мы насильно ворвемся и свернем шею всякому, кого застанем в доме! — пригрозил Габби, начинавший приходить в ярость.

— Ну, кого больно стращали, тот дольше проживет! — отвечала ведьма тем же насмешливым тоном. — У меня дверь-то железная, попробуйте к ней приступиться, ребятушки, она не раз выдерживала осаду и почище этой.

С этими словами она рассмеялась и отошла от отдушины, через которую вела переговоры.

Осаждающие приступили к серьезному совещанию. Чрезвычайная толщина стен и малый размер окошек были таковы, что это здание могло бы устоять некоторое время даже и против пушечной стрельбы. Единственный вход в башню был защищен снаружи крепкой решетчатой дверью из кованого железа такой толщины, что прошибить ее не было ни малейшей надежды.

— Ее ни щипцами, ни молотом не возьмешь, — сказал Хьюг, кузнец из Ринглборна, — все равно что колотить по ней чубуком от трубки.