Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

Это не укрылось от наблюдения Аллена: он остановился в дверях, и вдруг лицо его исказилось судорогой, жилы на лбу вздулись, глаза выкатились… Но припадок был минутный. Он провел широкой мускулистой рукой по лбу и по глазам, как бы желая стереть с них признаки волнения, и подошел к Анне, неся в руке маленькую шкатулку из дубового дерева с инкрустациями.

— Кузен Ментейт, — сказал он, — будьте свидетелем, что я отдаю этот ларчик со всем, что в нем есть, Анне Лейл. Он содержит несколько украшений, принадлежавших моей покойной матери… Вещи недорогие, как можете себе представить, потому что у жены бедного горного лэрда какие же могут быть драгоценности?

— Однако эти украшения все-таки фамильные, — сказала Анна Лейл, кротко и робко отстраняя ларчик, — не могу же я принять…

— Нет, это моя личная собственность, Анна, — прервал ее Аллен. — Моя мать, умирая, завещала их мне. Зато помимо этого у меня ничего на свете нет, кроме моего пледа да клеймора. Возьми эти вещицы… ведь мне они совсем не нужны… и храни их на память обо мне… если я не вернусь после этой войны.

Говоря это, он открыл ларчик и подал его Анне, добавив:

— Если тут есть что-нибудь ценное, продай их и трать на свое содержание, когда неприятель сожжет этот дом и тебе некуда будет преклонить голову. Но одно кольцо все-таки сохрани на память об Аллене, который за твою доброту и услуги хоть и не мог сделать для тебя всего, что желал, но сделал хоть то, что мог.

Анна Лейл, тщетно стараясь удержаться от слез, сказала:

— Одно кольцо я и возьму от вас, Аллен, в воспоминание о вашей доброте к бедной сиротке, но не заставляйте меня брать остального. Я не могу и не хочу принять такого дорогого подарка.

— Так выбери сама, — сказал Аллен, — быть может, ты и права, что так деликатничаешь. Мое дело обратить остальное в такую форму, которая для тебя будет полезнее.

— Не думайте об этом, — сказала Анна, выбирая из ящика кольцо, показавшееся ей наименее ценным из всех, — поберегите это для своей невесты или для невесты вашего брата… Но, Боже милостивый! — воскликнула она, взглянув на вынутое ею кольцо. — Что же это я выбрала?

Аллен поспешно наклонился посмотреть на кольцо, и лицо его выразило мрачное опасение: на перстне было эмалевое изображение черепа со скрещенными под ним двумя кинжалами. Увидев эту эмблему, Аллен испустил такой глубокий вздох, что у Анны рука дрогнула и выронила кольцо, которое покатилось по полу.

Лорд Ментейт поднял его и подал перепуганной Анне.

— Призываю Бога в свидетели, — сказал Аллен торжественно, — что ваша рука, милорд, а не моя подала ей снова этот зловещий дар. Это траурное кольцо моя мать носила в память своего убитого брата.

— Я не боюсь предвещаний, — сказала Анна, улыбаясь сквозь слезы, — и верю, что ничто исходящее из рук обоих моих покровителей не может принести несчастье бедной сиротке.

Она надела кольцо на палец и, взяв арфу, запела на игривый мотив следующую песенку, бывшую в то время в большой моде и неизвестно какими судьбами пробравшуюся в дикие пустыни Пертшира, прямо с какого-нибудь костюмированного бала при дворе Карла Первого:

Напрасно ты на звезды взор вперил,
Мудрец! Не там ищи своей судьбины:
Ответ найдешь в среде других светил,
Таится он в очах моей Мальвины.

Но берегись их долго созерцать!

Познав из них веления природы,
Рискуешь ты свой разум потерять,
А с ним навек лишиться и свободы!

— Она права, Аллен, — сказал лорд Ментейт, — конец этой песни справедливо указывает на то, чем кончаются наши попытки прозревать будущее.

— Она ошибается, милорд, — сказал Аллен сурово. — Хотя вы, так легко относящийся к моим предсказаниям, быть может, и не доживете до их осуществления… Не смейтесь так презрительно, — продолжал он, сам себя прерывая, — а впрочем, смейтесь сколько угодно, все равно скоро перестанете смеяться.

— Твои видения меня не устрашают, Аллен, — сказал Ментейт. — Как бы коротко ни довелось мне пожить, нет того ясновидящего хайлендера, который мог бы заранее знать мой конец…

— Ради бога, — прервала его Анна Лейл, — ведь вы знаете его натуру, он не терпит противоречий…