Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

Вне замка происходила довольно своеобразная сцена. Хайлендеры, пришедшие с различных островов, из горных ущелий и долин, издали глазели друг на друга, кто с мыслью о соревновании, кто с живым любопытством, а кто и с явным недоброжелательством. Но самой удивительной особенностью этого сборища, по крайней мере с точки зрения южан, было состязание музыкантов на волынках. Эти воинственные менестрели, из которых каждый был глубоко убежден как в превосходстве своего племени, так и в чрезвычайной важности своей профессии, сначала исполняли свой пиброх{88}, становясь перед фронтом своего клана. Но потом, по примеру тетеревов, которые, по отзывам охотников, к концу сезона собираются стаями, будучи привлекаемы победным кликом своих собратий, так же и эти музыканты, распустив свои пледы и тартаны на тот же победоносный фасон, как тетерева топорщат свои перья, начали понемногу подходить друг к другу поближе, чтобы доставить соперникам возможность послушать, как они искусны. Подходя таким образом один за другим, почти без перерыва и обдавая друг друга гордыми и вызывающими взглядами, они важничали и наигрывали каждый свою любимую мелодию, извлекая из своих крикливых инструментов такие пронзительные звуки, что, если бы за десять миль оттуда был похоронен какой-нибудь итальянский музыкант, он бы выскочил из могилы и убежал подальше.

Между тем в большом зале замка происходило совещание вождей. Среди них находились и самые значительные из горных начальников, привлеченные сюда кто усердием к интересам короля, а кто ненавистью к возрастающему влиянию маркиза Аргайла, который становился все могущественнее и начинал оказывать невыносимое давление на своих соседей хайлендеров. Этот государственный человек, одаренный большими способностями и облеченный обширными полномочиями, в то же время имел недостатки, возбуждавшие сильнейшее неудовольствие между вождями хайлендеров. Так, его благочестие носило характер мрачный и фантастический, его честолюбие казалось ненасытным, а многие из его подчиненных жаловались на его скупость и скаредность. Необходимо прибавить, что, хотя он был настоящий горец и принадлежал к семейству, которое и до него, и после него было знаменито своей храбростью, носились слухи, что Джиллиспай Грумах[18] был гораздо отважнее, сидя в своем кабинете, нежели на ратном поле. И он, и все его племя были особенно ненавистны Мак-Дональдам и Мак-Линам, двум многочисленным кланам, которые исстари враждовали между собой, но оба одинаково терпеть не могли Кэмпбелов, или, как их называли, Сынов Диармида.

Некоторое время собравшиеся вожди безмолвствовали, ожидая, чтобы кто-нибудь объяснил, зачем они собрались. Наконец один из самых могущественных открыл заседание, сказав:

— Мы созваны сюда, Мак-Олей, для совещания о важных делах, касающихся интересов короля и государства; просим сообщить нам, кто же возьмется изложить перед собранием обстоятельства дела?

Мак-Олей, не отличавшийся ораторским искусством, выразил желание, чтобы эту обязанность взял на себя лорд Ментейт.

Очень скромно, но с большим воодушевлением молодой лорд начал речь. Он сожалел, что не более его известный и опытный человек предложит то, что он имеет предложить. Но раз ему досталась честь излагать собранию свое мнение, он скажет вождям: тот, кто желает сбросить с себя постыдное ярмо, которое фанатизм желает закрепить на их шеях, не должен терять ни минуты.

— Ковенантеры, — говорил он, — уже два раза бунтовали против своего государя; они вынудили от него все возможные льготы, какие только могли придумать; их начальники осыпаны почестями и милостями; потом, когда его величество изволил посетить свою родину и возвращался в Англию, они же торжественно возвестили, что «довольный король приехал от довольного народа»; и после всего этого, без малейшего повода к национальному неудовольствию, вследствие гнусных подозрений, одинаково позорящих особу короля и лишенных всякого основания, они посылают целую армию на помощь английским мятежникам, до которых Шотландии столь же мало дела, как и до военных событий в Германии. И хорошо еще, — продолжал лорд Ментейт, — что поспешность, с которой они выполнили эту изменническую проделку, помешала шайке, захватившей в свои руки управление Шотландией, рассмотреть опасность, которой они тем самым себя подвергли. Армия, посланная в Англию под начальством старого Ливена, состоит из старейших их солдат, из лучших сил того войска, что набиралось в Шотландии во время двух последних войн…

Тут капитан Дальгетти хотел встать и перечислить, сколько именно ветеранов, опытных офицеров, набравшихся опыта в германских войсках, находилось теперь в армии графа Ливена, как ему доподлинно было известно. Но Аллен Мак-Олей, одной рукой придержав его на месте, приложил палец другой руки к губам в знак молчания и хотя не без труда, однако принудил его не вмешиваться. Капитан Дальгетти посмотрел на него с презрительным негодованием, не произведшим на его соседа никакого впечатления, и лорд Ментейт беспрепятственно продолжал свою речь.