Черный халифат

Она сама отвернулась и ответила в этот раз уже серьезно, уловив панические интонации в его голосе:

– Через час примерно будет. А что?

– Передай ему, что я уехал к Аюбу. Он хочет снять меня на видео и сделать агитку в интернете.

Зарифа подошла к Петру, чтобы забинтовать ему руку, и он увидел ее испуганные глаза в щели никаба.

– Зачем тебе светиться? Это ни к чему!

– Вот и скажи Аббасу. Я пытался противиться, но Аюб утверждает, что это приказ сверху. Все-все, хватит. – Он оттолкнул ее руки, когда она пыталась сделать еще виток бинта.

– Дай завяжу! Есть не будешь?

Обжигаясь, Горюнов бросил несколько горстей куриного плова в рот и, захватив с собой кусок лепешки и кобуру с пистолетом, чуть прихрамывая, спустился на первый этаж и вышел на улицу.

После душа дышалось легче, голова и борода еще не просохли, но жара атаковала с порога, до красных кругов перед глазами. Аюб ждал в пикапе с отбитым бампером.

– Я поведу, – заметил он недовольный взгляд Петра. – Ты все равно дороги не знаешь.

Дом Аюба не слишком отличался от дома Аббаса – ни габаритами, ни расположением комнат. Однако около лестницы, ведущей на второй этаж, была еще одна, спускающаяся в подвал или полуподвал. Около нее стоял Ильяс с автоматом, приветливо заулыбавшийся Петру навстречу.

– Я уж думал все, – протянул он руку для пожатия.

– Меня так просто не сковырнешь. Аюб, ты бы как гостеприимный хозяин угостил чем-нибудь. Я четыре дня не ел.

– Что, Аббас не кормит?

– Да я только собирался, а ты: «давай, давай, быстрее…»

Горюнов тянул время. Минут сорок выгадал за трапезой. Затем Аюб повел его вниз, в подвальные помещения. Там располагалась и мини-студия. Перед видеокамерой – стена, задрапированная огромным черным знаменем ИГИЛ.

Отступив на шаг, Петр отдавил ногу Аюбу.

– Не робей! – подбодрил инструктор.

– Да я не то… Где туалет у тебя? Четыре дня не ел, теперь налопался, да еще контузия. Мутит…

– Иди уже, – подтолкнул его в спину Аюб. – В конце коридора.

«Где этот Аббас? Ему все равно, что ли? Засвечу тут свою физиономию…»

Петр потянул дверь на себя и только тогда заметил, что она заперта на засов. Зачем туалет запирать? Он отодвинул засов и с недоумением обнаружил не то, что искал. Небольшая комната без окон. Коврик на полу и стеганое одеяло, поверх которого сидел заросший бородой мужчина в клетчатой желто-красной рубашке. Такие здесь не носили. Он затравленно уставился на Петра голубыми глазами.

Горюнов сразу понял, кто перед ним – пленник. Быстро глянув по коридору в сторону телестудии, Петр шагнул в комнату. Спросил по-английски:

– Ты здесь в плену?

– Да… Я – русский. Я – инженер.

– Тихо, – уже по-русски сказал Петр. – Как тебя зовут?

– Сергей Литвинов. Они требуют выкуп с моей семьи. У нас нет таких денег! Меня уже несколько раз выводили, чтобы расстрелять…

– Тихо! Сиди! – Горюнов шагнул назад, выглянув в коридор. Он опасался, что обезумевший от отчаяния инженер может кинуться, чтобы отобрать пистолет и попытаться сбежать. – Не говори, что я здесь был. Попробую помочь.

Горюнов аккуратно прикрыл дверь и вернул задвижку на место.

– Где ты ходишь? – окликнул сердито Аюб. – Следующая дверь. Давай живей!

Наконец добравшись до туалета, Петр и правда ощутил тошноту. Умывшись прохладной водой, он подумал, что неспроста стоял у лестницы Ильяс с автоматом. Охранял пленника.

В дверь постучали нетерпеливо и резко. Горюнов вышел, понимая, что больше тянуть время нет никакой возможности, и столкнулся с Аббасом. Тут же находился инструктор, покрасневший от злости.

Аббас выговаривал ему по-турецки, из чего Петр заключил, что Аюб – турок. Здесь хватало турецких подданных, и они отличались жестокостью, особенно по отношению к курдам и христианам. Горюнов с досадой подумал, что именно у Аюба в плену оказался этот несчастный инженер.

Аббас говорил с инструктором на повышенных тонах. Они просто-напросто орали друг на друга.

– Ты что себе позволяешь? Думаешь, можешь задействовать моих людей?! – возмущался Аббас.

– С каких это пор он твой человек? – саркастически усмехнулся Аюб. – Он воевал в моей группе. Ты знаешь о полученных указаниях использовать любую возможность для вербовки новых кадров? Кабир знает языки, говорит без акцента, внешне выглядит хорошо, воюет за ИГИЛ, ранен, а потому обращение будет достоверно выглядеть для желающих присоединиться.

– Ты забыл о главном. Он – россиянин, а значит, его можно задействовать на территории России. А если видео с ним будет в интернете, то его портрет получит и полиция, и ФСБ. Только он сунется туда, его тут же и повяжут. И кому мы тогда скажем спасибо? Дорогому Аюбу!

Петр мысленно поаплодировал красноречию Аббаса, особенно если учесть, что он, вроде бы не ругаясь, пересыпал речь отборными ругательствами.

– Ты что вылупился?! – заорал он по инерции на Петра. – И так весь зеленый после контузии, а туда же. В кино решил сняться?!

Горюнов только руками развел, пряча улыбку.

Аюб нехотя вернул ключи от пикапа.

– Поправишься, поедешь воевать, – бросил он в спину уходившему Петру. – Недели хватит на реабилитацию.