Черный халифат

В 1923 году в Лозанне разделили земли, населенные курдами, и Россия, кстати, тоже согласилась, правда, чуть позже, потому что в 1923 году ей было самой до себя.

– Мы принимаем на себя удар боевиков. Но долго ни мы, ни сирийская армия не продержимся. И если Россия вмешается, не ограничившись поставками оружия, она будет участвовать затем и в послевоенном мироустройстве Сирии. Хотелось бы тогда, чтобы нас не сдали с потрохами, а предоставили территорию, нажали бы на Турцию. Вот уж кого следовало бы приструнить!

– Не боишься такие вещи говорить?

– Боялся бы – не говорил! – уже раздраженно отрезал Аббас. – Ты же сам сюда не по своей инициативе влез. Я могу рассчитывать, что ты донесешь мою просьбу до тех, кто тебя сюда направил?

– Это зависит от того, кто тебя уполномочил на такие просьбы.

– Курдское руководство.

– Если отсюда выберусь, то доложу. Однако же это не гарантия для тебя и твоего руководства о взаимодействии и взаимопомощи. – Петр пробормотал себе под нос, но так, что Аббас услышал: – Надо же, у курдов есть спецслужбы. Государства нет, а разведка работает. Нонсенс!

Аббас хмыкнул и не отреагировал.

– Кто-то из бойцов-курдов в Стамбуле знал правду о тебе? Зарифа?..

– Нет, конечно, – нахмурился Аббас. – Тем более она… Женщина. Что ты от нее хочешь? – Этим он объяснил для себя и Петра ее пламенный порыв отправиться к Аббасу в Сирию. – Когда ты уедешь отсюда, я хотел бы, чтобы ты забрал ее с собой… А насчет гарантий… Мне бы хотелось, чтобы вы прислали человека. Я обеспечу его беспрепятственный приезд сюда.

– Опасаюсь спросить, уж не связного ли ты просишь?

– Что за ирония? – обозлился вдруг Аббас. – Информация вам вообще нужна?

Петр поерзал в кресле, видеть курда в роли инициативника было странно, тем более Горюнов не знал наверняка, из курдских он спецслужб или из турецкого MIT. Провокация или реальная помощь?

– Информация всегда и всем нужна, – осторожно заметил Петр, потирая плечо. – А связному тоже придется воевать?

– Не обязательно. Я найду, чем его занять без риска для жизни.

– Двойные стандарты? – усмехнулся Горюнов.

– С тобой другое дело. Ты же хочешь вернуться с поручениями от ИГИЛ? А не получив боевой опыт, не стоит на это рассчитывать. Придется воевать, – он вздохнул. – Рисковать, терпеть и ждать.

– Пойду терпеть и ждать, – раздраженно согласился Петр.

Оказавшись в своей комнате, он со стоном снял камуфлированную куртку и футболку. Повязка промокла. Петр повалился на кровать, от мыслей стало жарко в голове, но они так сумбурно теснились в черепной коробке, что он никак не мог вычленить генеральную линию. А потому уснул.

Проснулся оттого, что его кто-то трогал за руку. Зарифа, склонившись, перевязывала ему плечо.

На подоконнике горела масляная старая лампа, напоминающая по форме одновременно чайник и ту самую лампу, из которой обычно вылезает джинн.

Моргая, Петр пялился на лампу, но джинн не появлялся, только чад рваными тонкими лоскутками летел к потолку от самодельного фитиля.

– Почему темно? Зачем этот моргасик? – поморщился он.

– Света нет. Тут это часто бывает. Заходил человек от Аюба. Велел тебе завтра утром прийти.

– Больше ничего не велел? Прекрати ты наматывать, я и так уже как мумия. Еще свет этот мерзкий, словно в гробницу фараона попал, и запах…

– Просто у тебя температура, – Зарифа тронула его лоб.

– Час от часу не легче. А если тут помирать начну, госпиталь-то есть?

– Не волнуйся, – Зарифа улыбалась снисходительно. – Аббас отправит тебя в Турцию, там подлечат. Вчера целый грузовик с ранеными уехал.

Петр посмотрел на нее пристально, но переспрашивать не стал. Турки пропускают целыми грузовиками раненых боевиков ИГИЛ? Лечат они их за свой счет или бартер за контрабандную нефть?

– Аббас дорожит тобой. А ты ему не сват, не брат, – задумчиво проговорила Зарифа, видимо, ее терзало любопытство. – Почему?

Она же еще в Стамбуле утверждала, что догадывается о подноготной Аббаса, а заодно и Петра. Она ведь шантажировала, когда уговаривала Горюнова взять ее с собой, грозила выдать, кто он на самом деле, хотя так и не произнесла: «российский разведчик». Блефовала? Но на что тогда намекала? При этом Аббас убежденно говорил о ее неведении относительно него самого.

– У Аббаса спроси, – Петр отвернулся к стене, дав понять – разговор окончен.

По окрашенной синей краской стене ползли к потолку тени от чада, но выглядели они полупрозрачными, их монотонное движение усыпляло.

* * *

Утром Горюнов поднялся разбитым, но чувствовал себя здоровым и злым. К дому Аюба поехал на пикапе. Пулемет в кузове был накрыт пыльным брезентом, Петр его видел в зеркало заднего вида и с ненавистью думал, скольких еще убьют из этого оружия.

Ехал он медленно и поглядывал по сторонам. На стенах домов, почти на всех, были нанесены черные круги с белой арабской вязью, имитирующие перстень Пророка. Черные флаги на фасадах и на машинах.

У Горюнова черный цвет в таких количествах вызывал определенные ассоциации – траур, смерть и нефть. Одно порождает другое.