Черный ход

Тем не менее, это лицо Пола Морфи, шахматиста и параноика, дающего сеанс одновременной игры вслепую. Поставь ложного Редмана рядом с ложным Пирсом – братья-близнецы, если понимать, о чем речь.

– На меня напали, сэр! – кричит ложный Редман.

– Когда? По дороге сюда?

– Нет, дома. Ночью, сэр!

– Кто?

– Не могу знать, сэр! Преступник скрылся.

Все замирают, от конторы до салуна.

– Но одно я знаю точно, сэр…

Все слушают.

– Это был индеец, сэр! Он хотел зарезать меня, вот нож…

Лже-Джошуа высоко поднимает нож. Это «Green River Dadley Universe» – обычный мясницкий нож с деревянной рукояткой. Таких полно в любой лавке – и в любом индейском племени отсюда до Техаса. Ножи «Green River» популярней охотничьих, в год продается не менее пяти тысяч клинков.

– Индеец? Вы подтверждаете, Сэм?

В отличие от своего приятеля Сэмюель Грэйв пришел пешком. Рут ждет, что чернокожий блюститель закона возразит, но нет, Сэм кивает:

– Да, сэр!

В конце концов, если Джош говорит «индеец» – пусть будет индеец. Зачем Джошу врать? Признаться в том, что сам он мерзавца не разглядел, Сэму не позволяет гордость.

– Так точно, сэр! Вот и мисс Шиммер подтвердит, и преподобный…

У Рут спирает дыхание. Еще минута, и она нашпиговала бы подлеца свинцом. К счастью, ее свидетельством никто не интересуется. Мэр что-то лихорадочно соображает, чуть ли не подсчитывает на пальцах. Где-то маячит выгода, понять бы, где и сколько.

– Он дрался как дьявол! – аккомпанирует лже-Джошуа размышлениям мистера Киркпатрика. – Нож я у него выбил, но он вцепился в меня, будто сокол в кролика, сэр! Стыдно признаться, но я спасовал перед этим дикарем. Если бы Сэм не добрался до револьвера, он бы прикончил меня! Даю вам слово, сэр, я жив лишь благодаря Сэму…

– Индеец мертв?

– Нет, сэр! Он прыгнул в окошко и удрал. Только пятки засверкали, сэр…

– Это был он! Уверяю вас, он!

– Кто, сэр?

– Беглец! Молодой дикарь, спутник Горбатого Бизона!

– Ну, не знаю, сэр. Если вы так говорите…

– Да! Говорю! На вас напал он и никто другой!

– Не стану спорить, сэр…

– И после этого у них хватило наглости явиться ко мне? Отказаться от сделки? От всех договоренностей?! Шериф, вы меня слышите? К мошенничеству добавьте покушение на вашего заместителя! На заместителя и помощника!

Мэр счастлив. Он уже видит эшафот и виселицу. Нет сомнений, мистер Киркпатрик позаботится, чтобы виселицу увидели и Горбатый Бизон с Серой Совой. Если выбирать между петлей и подписью на купчей – дураку ясно, что выберет разумный человек.

Даже если он дикарь.

3 Джошуа Редман по прозвищу Малыш

– Вильям Джефферсон!

Что? Кто? Откуда?!

На площади объявляется новое действующее лицо. Простите, сэр, не лицо – лица. К лицам прилагаются руки, ноги, скверные характеры и чертова уйма огнестрельного оружия. Впереди идет МакИнтайр-старший – владелец скобяной лавки, отец погибшего Освальда. В руках лавочник держит винтовку Спрингфилда сорок пятого калибра. Не сказать, чтобы с винтовкой он выглядел грозней обычного, но вслед за лавочником валит целая армия: двоюродный брат Джейк со взрослым сыном, еще какие-то мужчины – родственники, друзья семьи. Пара дробовиков, четыре револьвера, винтовка Генри…

– Вильям Джефферсон! Ты убийца!

– Мистер МакИнтайр, при всем уважении…

– Ты убил моего мальчика!

– Мистер, придержите язык!

Джефферсон хватается за кобуру. Но дуло «спрингфилда» уже смотрит ему в лоб.

– Я приговариваю тебя к смерти!

Грохочет выстрел. Просвистев у виска Джефферсона, пуля ударяет в резной столбик веранды. Брызжут острые щепки. Одна вонзается в щеку шерифа Дрекстона. Хорошо еще, не в глаз. Шериф хватается за лицо, визжит свиньей под ножом:

– Убили! Меня убили!

Всем хороша винтовка Спрингфилда. Жаль только, однозарядка. Зато армейская, и штык примкнут по всем правилам: швейная игла портнихи Смерти.

– Умри! – рычит лавочник.

И бежит прямо на Джефферсона с винтовкой наперевес.

Пятьдесят ярдов. Нет, не добежит, сэр.

Пальба начинается, как любая неприятность: сразу и везде. Грохочут дробовики и револьверы, гулко ахает винтовка Генри. Люди Джефферсона бросаются врассыпную, спеша найти укрытия. Револьвер самого Джефферсона трижды плюет свинцом. Первый выстрел – промах, зато вторая и третья пули находят цель. Из пятидесяти ярдов МакИнтайр успевает выбрать едва ли половину – спотыкается, падает ничком, выронив оружие.

Убит? Ранен?

МакИнтайр слабо шевелится. Стонет. В этом он не одинок: стоны раненых и вопли стрелков сливаются в душераздирающий хор. На само́м Джефферсоне – ни царапины.

– Заговоренный! – вопит Джош.

Его никто не слышит, но возбуждение требует выхода:

– Богом клянусь, заговоренный!

Заговоренный или нет, Джефферсон укрывается за бочкой для дождевой воды, которая стоит в углу веранды. Как для него выставили, ей-богу! Такого медведя не за всякой пустяковиной спрячешь.