Черный ход

Только… все еще автомат в руке. Он его видит. И не видит убийственных створок.

Тяжелое что-то свалилось на палубу, а у самых ног, за канатом два махровых толстых обрубка…

И безмозглая гадина дергает ими, полагая, что управляет потерянными клешнями.

Капитан поднял руку, чтобы смахнуть пот, но вернул ее с полпути, быстро поменяв рожок автомата. Где-то рядом внизу второе чудовище. Однако… он посмотрел через поручень, где же оно?

Неужели все-таки испугалось и убралось за борт?

Холодом скользнуло в крови: здесь короткий путь через носовую часть, если тварь обогнула ее…

Стальной мостик задрожал от удара!

Сзади! Там смерть!!

Повернуться, чтобы стрелять?

Бесполезная трата времени! Но и прыгнуть с мостика некуда. Перед ним гигантская вилка из двух оборванных щупальцев и хищное отверстие, подрагивающее от желания получить его внутрь.

Смерть лучше в бою!

Вскинув автомат, капитан развернулся.

Обе клешни, покачиваясь, стояли высоко в воздухе. Обе он отстрелить не сможет. И панцирь гадины завис у нижнего края мостика, с торчащими в щелях черными фарами глаз. Глаза его видят…

Или не видят…

Теперь, их будто застилает белая пленка.

Клешни застыли над головой… Такие огромные, что стоит им двинуться вниз, убьют одной своей тяжестью.

Не двигаются…

А теперь стали подрагивать.

Нет, это потому, что мелко-мелко задрожал панцирь.

Он ни разу не выстрелил, и жив до сих пор.

Ударить все-таки по клешням?..

Бесполезно.

Но они и не делают ничего…

А сейчас поехали медленно вниз.

Чудится или вправду?

И панцирь исчез.

А клешни вдруг обвисли на задержавшем их боковом канате, почти продавили его и, отлипнув, скользнули вниз…

Капитан подождал немного и, сделав три шага в ту сторону, осторожно посмотрел вниз.

Какой-то шипящий звук, он уже его уловил. А сейчас этот звук стал сильнее…

Чудище!.. Осев на зад панциря, оно развалилось на палубе, выставив белый прорезанный линиями живот с судорожно вздрагивающими по бокам членистыми ногами, а гигантские клешни раскинулись по сторонам, как руки нокаутированного боксера.

Неужели, проклятое, дохнет?

Шипящие звуки сделались чаще… Как от десятков, нет, как от сотни проколотых шин…

Он заметил — большие светлые пузыри там и тут возникали на поверхности твари, растекаясь пенистыми волночками…

Их стало вдруг больше, а шипящий звук разделился на общий фон и отдельные взрывные хлопки. Из покрытой пузырями поверхности стали рваться длинные грязноватые струи.

Капитан положил к ногам автомат, посмотрел благодарно на небо и начал креститься…

Через минуту, когда он снова взглянул туда, на палубе уже ничего не было. Большая очень грязная лужа разлилась длинно вдоль, и остатки ее стекали за борт. Он сделал три шага к другой стороне мостика и увидел там то же самое.

* * *

Ближе к вечеру лейтенант попросил несколько листков бумаги и пару карандашей.

Ему принесли, но вежливо поинтересовались: зачем?

— Люблю иногда порисовать, — весело сообщил он, — это меня успокаивает.

Потом он поужинал.

Хорошо, с аппетитом. И силы почти вернулись.

Впрочем, это не самое главное. Ему обещали встречу с Уорреном, вот что важно. Важно и потому, что встреча не смогла бы состояться, если бы на ней не настаивал сам Уоррен. Отсюда два вывода. С Уорреном здесь считаются. И второе: парень начал соображать, что втянут в дурное дело, иначе зачем ему какой-то там полицейский.

Лейтенант поставил стул у окна и стал поглядывать на быстро темнеющее к ночи небо.

Очень хотелось поскорее увидеть звезды.

Он был хорошим учеником в своем деревенском колледже, не таким балбесом, как Джек. Его всегда тянуло к знаниям. Но о научной карьере просто мысли не приходили в голову, потому что отец был местным шерифом, и будущая полицейская служба стала с детства чем-то естественным и непременным.

А звезды всегда ему очень нравились, поэтому он с удовольствием ходил в двух последних классах на факультативные занятия по астрономии.

Вот они! Стали уже появляться.

Лейтенант положил перед собой на подоконник бумажный лист и карандаши. Один из них можно использовать как линейку.

Еще через минуту он начал водить по бумаге и обозначать…

Потом зажег свет в комнате и уселся, нависнув над бумажным листом, спиной к наблюдательной камере.

Ничего особенного им сейчас не видно: человек чиркает карандашом, рисует что-то.

Только он не рисует, а считает. Хотя первые выводы удалось сделать уже при наблюдении неба. Удивившие сначала так, что не очень поверилось.

Нет, сходится!

Грубовато все, очень приблизительно, но главное, главное…

Ни на каком они не на Арабском Востоке! По меридианным линиям — они тут, на Американском континенте. Наверняка в северном полушарии, и хоть в южных его широтах, но даже не слишком близко к экватору. Градусов на двадцать с небольшим вверх, что-нибудь.

Значит, Мексика!

Это здорово. Потому что на арабской земле никуда уже не сбежишь. Там был бы просто конец, но здесь… здесь нужно всего лишь выбраться за территорию.

Всего лишь… а как это сделать?

Впрочем, на сегодня достаточно. Спать пора: «Утро вечера мудренее».

Кто это сказал?..

Ах да, так говорила в детстве бабушка.

Утром он начал с небольшой физзарядки…