Черный князь

На Средней Волге уровень воды в половодье поднимался на двадцать метров, и Ярославль выглядел неприступным островом. Кто скажет, что город построен на высоком обрыве, если сейчас речные воды плещутся у самых стен? Василий Давыдович с женой снова встретили гостя у городских ворот. Что интересно, оба даже не посмотрели на сына, как будто за спиной Норманна стоял рядовой воин. Интересный нюанс! Или сейчас так принято, дитя отдано в обучение, и родители на этот период самоустраняются от его воспитания?

— Почему один? — первым делом поинтересовался ярославский князь. — Ты обещал молодую жену показать.

— Мы соскучились по Миле, — поддержала мужа Евдокия Ивановна, — уж два года прошло с последнего приезда крестницы.

Серьезное замечание! Сейчас крестные родители почитаются не меньше родных.

— Письмо просила передать с извинениями, — он протянул князю рулончик на полкило, — Анастасия Романовна в заботах, впрягается в тяжкий труд ведения хозяйства.

— Настырная девочка, — добродушно заметил Василий Давыдович. — Если взялась за дело, то не отступится, обязательно доведет до конца.

— И зря, — не согласилась Евдокия Ивановна. — Юные годы промелькнут быстрее стрижа, а хозяйство как было, так и останется.

Ярославский князь недовольно глянул на жену, но промолчал. Видимо, случались у них семейные раздоры на этой почве.

— Надо помочь девочке, — не обращая внимания на мужа, продолжила княгиня, — обязательно проведаю да подскажу.

— Тебе только других учить да людей смешить! — с ядом в голосе прокомментировал Василий Давыдович. — Можешь хоть сегодня отправляться!

— Это ты у нас торопыга! — парировала Евдокия Ивановна. — Я спешить не привыкла! Уеду на Весенний мясоед, а вернусь с дарами от Андрея Федоровича! — Явно дразня мужа, она взяла Норманна под руку и, сделав несколько шагов, спросила: — Скажи, свет наш князюшка Андрей Федорович, когда тебя с добычей да кареглазыми пленницами ждать?

— К ледоставу вернусь, раньше не управиться, — ответил Норманн и шутливо добавил: — Мне по нраву голубоглазые, так что дружине придется постараться при поисках полона.

— Ишь, какой разборчивый! — поддержала шутку княгиня. — Почему нашу Милу взял? У тверского князя дочь-краса, русая коса!

— Потому и взял, что девица краса, добрая душа! — ответил он в тон.

Так в шутливой словесной дуэли они и дошли до княжеского терема. У самого крыльца Евдокия Ивановна тихо шепнула:

— Спасибо за сына! Года не прошло, а ты сделал из него настоящего мужчину! — затем чмокнула в щеку и ушла в дом.

Норманн непроизвольно оглянулся на княжича, который гордо шел в окружении братьев и друзей. Он действительно сильно изменился, мышцы откликнулись на ежедневный спортзал. Теперь это был статный широкоплечий воин, вместо прежней показной гордыни в нем чувствовалась уверенность познавшего вкус сражений бойца. Его жена немного отстала, судя по жестикуляции, княжна чем-то хвасталась перед своими подругами.

— Встреть я в поле Василия Васильевича, не узнал бы, ей-богу, не узнал бы! — так охарактеризовал воевода происшедшие с княжичем изменения.

— Ну что, Судила Микульчич, берешь княжича себе в сотники? — пошутил подошедший князь.

— С таким учителем через год он и меня заткнет за пояс, — отшутился ярославский воевода.

— Будет из парня толк, сейчас над тысячей стоит, поднялся вровень с Ольгердом Гедиминовичем, — скупо похвалил Норманн.

Упоминание имени взятого в заложники сына литовского князя послужило поводом для расспроса о деталях проведенной операции. Слухов по этому поводу ходило великое множество. Как же, сын великого князя увезен в далекую Карелию вместе с семьей и дюжиной воинов из личной охраны! Вот и строили люди догадки о подвиге княжеских охотников, которые сумели и наказ выполнить, и никому не навредить даже малой царапиной.

На этот раз спуск по Волге проходил без спешки, гребцы выбрали неутомительный темп и даже отвечали на приветственные крики с берега. Ратники Руси всегда пользовались всеобщим уважением, каждый человек осознавал свою зависимость от их тяжелого и опасного труда. Ярославский князь трезво оценил силу Норманна с его возможностями подмять под себя восточные княжества. За время пребывания в Ярославле разговор в той или иной мере касался смещения политического центра в сторону Новгорода. В первую очередь это обернулось «подарком из Константинополя». Византия признавала московского митрополита, но присланные новгородскому архиепископу белый клобук и крещатые ризы делали Василия саном выше. Пытаясь сопоставить текущие события с известной историей, Норманн насел на Максима с требованием объяснить причины, по которым новгородцы отвезли подарок в Москву.

— Ты пытаешься найти интригу там, где ее нет и не может быть! — оторвавшись от компьютера, ответил тот.

— Я не ищу интриги, — вспылил Норманн, — а прошу объяснить причину!

— Она на твоей ладони! Люди бизнеса никогда не высвечиваются в политике, предпочитают оставаться в тени и незаметно управлять правителями, — устало ответил профессор.

— По-твоему, Новгород дал Москве взятку?