Черный конверт пуст… Как обрести истинную силу и тайные знания

Первого сентября, весь в цветах и галстуке – как положено, я стоял с группой одноклассников во дворе школы и видел по их довольным лицам, что они ничего не забыли. Иначе с чего им было быть такими довольными и улыбающимися, первого-то сентября? Не та дата. Немного поодаль, тоже в стороне от девчонок, стоял Кузя в еще более тесном и улыбающемся кругу, и тоже весь в цветах и при галстуке – надо же, подготовился! Но лицо его было серьезным, длинные волосы небрежно откинуты назад, и, что самое страшное, за минувшее лето он вымахал на полголовы выше меня. Неожиданно мне представился я сам, распластанный после второго урока на газоне за школьными гаражами: кровь хлещет отовсюду, и жестоко улыбающийся Кузя склоняется над моим бездыханным телом и зловеще шепчет:

– С завтрашнего дня приносишь мне каждый день по полтиннику, уяснил, спортсмен?

Или еще хуже, со зловонным придыханием от папирос:

– С сегодняшнего дня каждый день будешь носить за меня мою «сменку» по школе, понял, чувак?

Между тем от его группы отделился один мальчишка, Сенька Лысков, который медленно подошел к нам и сказал как ни в чем не бывало:

– Привет, граждане тунеядцы! Как настроение? Чего летом мутили?

Я очнулся от своих кошмарных видений, но ничего не сказал – боялся, что дрожь в голосе выдаст мое внутреннее состояние. После того как мама все-таки заставила меня летом одолеть трилогию о мушкетерах, я так и думал, что от Кузи будут секунданты, но почему-то Лысый совершенно не подходил на эту роль. Мы с ним никогда не «чатились», да и товарищами нас трудно было назвать, но в этот момент мне хотелось отчего-то пожать ему руку, поинтересоваться, как там его сноуборд поживает, и вообще, чтоб он передал привет Кузе и пожелал ему всех благ в новом учебном году, от меня лично. И что б не поминал лихом.

Мы все же люди, в конце концов.

Парни лениво болтали под веселую музыку, лившуюся из динамиков в разношерстный школьный двор, директор готовился к непременной приветственной речи, и я кивал в такт разговору, украдкой поглядывая в сторону Кузьмина.

Кузя делал то же самое.

Значит, он тоже не забыл.

И кто меня за что дернул в мае, что я тогда так безответственно-беззаботно согласился на Кузин вызов? Еще и рассмеялся ему в лицо, процедив сквозь зубы: «Готовься, Кузя!» Кузя подготовился – вон, на целые полголовы.

Положение лидера все-таки обязывает. Несмотря на тревожный холодок в груди, я спросил Сеньку, слегка прищурившись, чтоб бегающие глаза не так заметны были:

– Как там Кузя, отчего не поздоровается с товарищами по несчастью? – И, как мне казалось, зловеще добавил: – …Первого-то сентября?

Моя самоуверенность должна была добавить мне веса и недостающие полголовы, я надеялся. По крайней мере, в глазах одноклассников, если не в килограммах и сантиметрах.

– А-а, Кузя… ты ж помнишь, о чем вы с ним договаривались?

Вот оно, наступило.

Я сделал вид, что ухмыльнулся. Имидж – все: эта ухмылка должна была всем показать, что я-то, мол, не забыл. Злости, однако, на Кузю у меня не было, как ни странно, только на свою собственную глупость и бесшабашность. И как я его собирался дубасить, ума не приложу. И, главное, за что? Но тут же я сообразил, что это он собирался дубасить меня, но тоже, собственно, за что? Мы с ним практически нигде не пересекались, а где нам можно было пересечься? Уж явно не на школьной олимпиаде и не на стадионе. В Интернете тоже невозможно – ни у кого тогда не было даже домашних компьютеров, и о них писали только фантасты в книжках. Поговаривали, что Колька увлекался этим сильно – фантастикой, и все заработанные мойкой машин деньги тратил на книжки, читал запоями, поэтому и прогуливал частенько уроки.

Я не верил.

И тут я вспомнил, как весенним теплым вечером мы с компанией возвращались после скейт-раунда, а Кузя сидел на трубе с какой-то симпатичной девчонкой, в руке у него была книга, и я тогда не удержался и съязвил:

– Кузька, знакомые картинки нашел, что ли?

В общем-то, и не со злости сказал-то, а так, чтоб перед его девчонкой выпендриться. Да и товарищей повеселить, а они оценили – захохотали дружно.

Помнится, он покраснел, как креветка вареная, и выпалил:

– Ты… я тебе пятак начищу, спортсмен!

Я тогда ухмыльнулся на него сверху вниз:

– Ну, давай, – и подмигнул своим товарищам.

Те еще громче зашлись. Кузя обернулся к девчонке, которая с некоторым волнением наблюдала за происходящим, потом снова на меня:

– Первого сентября, жди!

– А чего не сейчас-то?

– Подготовиться надо, – прямо проинформировал меня он.

Тогда-то я и прошипел:

– Ну, готовься, Кузя.

И, кинув самодовольный взгляд на его девчонку, я двинулся дальше. Мне тогда даже показалось, что она с восхищением проводила меня большими светлыми глазами.

Сейчас, первого сентября, я уже не был в этом уверен, да и не видел я ее никогда больше с тех пор – говорили потом, что это Кузина двоюродная сестра как раз гостила у них в семье: их сельскую школу раньше времени распустили на каникулы из-за вынужденного ремонта, вот она и рванула в город.