Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара

После давнего набега флибустьеров с Тортуги во главе с Олоне, Черным Корсаром и Баском были воздвигнуты форты, которые считались неприступными, а также большое число мощных батарей, простреливавших все пространство между берегом и островами, защищавшими город.

Оба авантюриста тем не менее продвигались с осторожностью, так как ночью никому не разрешалось ни входить в порт, ни выходить из него. Они знали, что за островами курсирует большая каравелла, чтобы не пускать в порт подозрительные судна или задерживать бегущих из него.

Когда шлюпка миновала мол, Кармо и Ван Штиллер опустили весла и поставили маленький треугольный парус, окрашенный в черный цвет, дабы его невозможно было заметить в темноте. Попутный ветер дул с озера, берег был погружен в тень, отбрасываемую пустыми мангровыми зарослями и высокими маурициевыми пальмами.

– Пойдем низом? – спросил Ван Штиллер, расположившийся на корме, у руля, в то время как Кармо придерживал рукой шкот.

– Пока да.

– Каравеллу видишь?

– Стараюсь отыскать.

– Небось, идет с потушенными огнями?

– Уж как пить дать.

– Не оказаться бы нам у нее на пути.

– А вот и она: огибает мыс островка. Рули прямо. Нас не заметят.

Китолов с надутым парусом-акулой устремился вперед, прижимаясь все время к берегу.

Через четверть часа он достиг утеса, закрывавшего с севера маленький порт, защищенный сверху небольшим фортом, построенным на вершине скалы, обогнул его незаметно для часового и направился к северу, чтобы через пролив, образованный полуостровом Синамайка с одной стороны и островами Табласо и Сапара – с другой, выйти в залив Маракайбо.

Теперь им нечего было бояться, они спокойно могли выдавать себя за рыбаков или лодочников, не вызывая подозрений.

– Сбросим городскую одежду и станем моряками, – предложил Кармо. – Никто не придерется.

Открыв сундучок, находившийся на носу шлюпки, он вытащил из него большие куртки из серого сукна, шерстяные повязки и островерхие шапочки с голубой лентой.

Закрепив руль и шкот, оба в единый миг преобразились, затем установили по бортам сети с пробковыми поплавками.

– Посмотрим, как поживает наш друг, – сказал Кармо, окончив работу.

Он приподнял полотно, покрывавшее несчастного плантатора, снял шарф, закрывавший ему лицо.

Дон Рафаэль глубоко вздохнул, но глаз не открыл.

– Сон оказался сильнее страха, – промолвил со смехом авантюрист. – И херес, и аликанте действительно на высоте. Капитан Морган будет очень рад нашей добыче и сам постарается развязать язык пленнику.

– Лишь бы он не умер со страха, когда увидит себя в руках флибустьеров.

– Постараемся смягчить ему удар.

– Лучше бы он сразу выложил все, что знает о дочери Черного Корсара.

– Я бы все равно забрал его с собой.

– На что Моргану маракайбец?

– Дорогой мой, из этого дурака можно выудить ценные сведения о численности гарнизонов, о триках, которые на вооружении в фортах.

– Значит, будем штурмовать крепость?

– Скорее всего!

– Это крепкий орешек, дорогой Кармо. Видел укрепления, которые построили испанцы? Маракайбо теперь не тот, что мы брали с Черным Корсаром и этим сущим дьяволом Олоне.

– Но нас тоже немало, и пушек у нас довольно. Ради миллионов пиастров, которые нас ждут, стоит пойти на риск.

– Лишь бы не выследили наш флот.

– Бухта Амней хорошо укрыта, и никто не заметит наших кораблей. К тому же наши начеку и не подпустят к кораблям любопытных или шпионов.

С приближением зари ветер становился все свежей и попутней, так что китолов все больше наверстывал упущенное время.

Грациозно склонившись на правый борт и едва не касаясь нижним флажком поверхности воды, он бесшумно рассекал спокойные воды широкой лагуны, оставляя за кормой полосу фосфоресцирующей пены.

Оба флибустьера примолкли, но время от времени принимались яростно чесаться, ибо на них налетали тучи комаров – южноамериканских москитов jejeus и zancudos tempraneros, нещадно жаливших обоих авантюристов.

Комары – настоящий бич тех краев, не дающий ни минуты покоя. В определенные часы дня налетают одни, ночью появляются другие. Они заполняют все пространство и сменяют друг друга «на вахте», как говорят карибские индейцы.

А до чего болезненны их укусы! Так что бедные индейцы, щеголяющие голышом, согласятся скорее иметь дело с кровожадным ягуаром, чем с тучей zancudos. К счастью, до восхода солнца оставалось немного. Звезды начали бледнеть, и на востоке, над бесконечными и темными лесами берегов Альтаграсии и Ла-Риты, стала заниматься бледная полоса розовато-нежного оттенка.

Вдали показался один из островов, запирающих или, вернее, ограждающих лагуну от волн залива. Стали уже видны красивые богатые плантации какао и сахарного тростника и расположенные в низинах селения индейцев.