Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара

– Потом мы спустились в сад графа или маркиза Моралеса и оставили ни с чем ваших сограждан, – добавил Кармо.

– Так это были вы? Сущие дьяволы, которые сутки удерживали отряд аркебузиров?

– Да, дон Рафаэль.

– Ну и дела! А если нотариус вас узнает?

– Прошло восемнадцать лет, и вряд ли он нас помнит, – сказал гамбуржец.

– Только не наделайте глупостей.

– Мы будем как агнцы, – успокоил его Кармо.

Накатившаяся волна, от которой покачнулся баркас, предупредила о близости подводных камней.

– Рядом острова Пирита, – сказал дон Рафаэль, предупреждая вопрос, готовый сорваться с уст Кармо.

– Держитесь ближе к берегу.

Увидев на севере силуэт островов, Кармо пошел ближе к берегу, где вода была спокойней.

На рассвете в глубине обширной бухты показалась гавань, испещренная мачтами многочисленных судов.

– Барселона, – сказал плантатор. – Идем хорошо, до захода прибудем в Куману. Теперь станем говорить по-испански, а если к нам подойдет корабль, отвечать буду только я.

– Но предупреждаю, дон Рафаэль, хлопать ушами мы не будем. Ради своего же блага ведите себя по чести.

– Я уже достаточно доказал свою честность, сеньор Кармо, – ответил плантатор.

Вечером, часам к шести, баркас, подгоняемый попутным ветром, подошел к Кумане – одному из самых богатых и густонаселенных городов Венесуэлы. Город, находившийся в нескольких сотнях миль от Тортуги, был к тому же хорошо защищен.

На рейде в это время скопилось много рыбачьих, преимущественно индейских, лодок.

Кармо затесался между ними, чтобы не бросаться в глаза. Впрочем, испанцы, уверенные в своей безопасности, и не собирались останавливать флибустьеров, хотя для охраны бухты были выставлены две каравеллы.

– Не думал, что так легко сойдет нам с рук, – заметил Кармо, направляя баркас к ближайшему причалу. – Где живет ваш нотариус? – спросил он дона Рафаэля.

– Тут неподалеку, но подождем захода солнца. Оно уже клонится к горизонту.

Кармо свернул триселя и, пользуясь одним кливером, пристал к старому полуразрушенному форту.

– Вот отличное место для связи с Морганом, – сказал он, глядя на стены, возвышавшиеся над землей.

Привязав шлюпку, моряки привели в порядок сети, сложили паруса, сунули по паре пистолетов за пояс, не забыв прихватить с собой наваху, которая в открытом виде вполне способна заменить шпагу.

– Пора идти, – сказал Кармо дону Рафаэлю. – Уже стемнело.

– Но вы не будете применять насилие? – спросил плантатор.

– Мы не настолько глупы, – ответил гамбуржец.

– Тогда следуйте за мной.

– Погодите, дон Рафаэль. А нотариус-то жив?

– Полгода назад не собирался еще умирать.

– Он, наверно, сильно постарел.

– Ему шестьдесят. Пойдем.

Оглядевшись, плантатор направился к темной улочке с множеством ухоженных садов, затем свернул на широкую улицу с красивыми каменными двухэтажными домами и редкими коптившими фонарями.

Пройдя метров сто, плантатор остановился перед довольно ветхим, чуть выше других, строением с террасой, увитой плющом.

– Постойте здесь, – сказал он. – Я предупрежу о вашем приходе.

– Валяйте, – ответили флибустьеры.

Дон Рафаэль постучал тяжелым железным молотом, подвешенным к двери, и, когда та открылась, вошел в темную прихожую и скрылся из виду.

– А он не подведет? – спросил Кармо.

– Нет, он славный малый. Я ему верю. Он знает, что мы отыщем его везде.

Вскоре плантатор снова появился на пороге, и, судя по всему, в недурном настроении.

– Можно? – спросил Кармо.

– Да, – ответил плантатор. – Нотариус приглашает к себе и предлагает разделить с ним ужин.

– Золото, а не нотариус! – вскрикнул гамбуржец.

– Я же говорил, это прекрасный человек. Следуйте за мной, – сказал дон Рафаэль.

Оба флибустьера вошли в прихожую, едва освещенную закопченной лампой, и вскоре очутились в скромно обставленной гостиной, где на столе, уставленном приборами, красовалась довольно жирная утка.

Нотариус уже сидел за столом и, казалось, готов был приступить к трапезе, не дожидаясь гостей. На вид это был довольно добрый человек, лет шестидесяти, сухощавый, весь в морщинах. Он бросил на флибустьеров подозрительный взгляд и затем, не здороваясь, пригласил за стол.

– Если угодно, присаживайтесь, – сказал он.

Кармо и гамбуржец обменялись взглядами и недовольно поморщились. Оба не ожидали ни столь холодного приема, ни столь скудного ужина.

– Спасибо, сеньор, – сказал тем не менее Кармо, – ваше приглашение весьма кстати: мы проголодались, и даже очень.

– И нас мучит жажда, – добавил Ван Штиллер.

– Вот как! – пробурчал нотариус.

«Видать, стал настоящим скупердяем, – подумал Кармо. – Это вовсе не тот человек, который принимал нас в Маракайбо. Правда, тогда к нему пристали с ножом к горлу. Но бутылочки-то вытащит, клянусь Богом».

Когда ужин подходил к концу, нотариус, так и не сказавший ни слова, а лишь изредка поглядывавший на флибустьеров, пошел за флягой и, наполнив стаканы вином, сказал:

– Пейте и расскажите, кто вы и чего вам от меня надо.