Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара

Едва село солнце, как десятки лодок с офицерами испанского гарнизона и знатными гражданами города пристали к корвету, чтобы составить почетный эскорт для приглашения на бал.

Пьер Пикардиец, желая отплатить добром за радушие, выказанное его морякам, и не имея никаких оснований для опасений, отобрал шестьдесят моряков, полагая, что остальных двадцати достаточно для охраны корабля. Из предосторожности он никому не велел расставаться с холодным и огнестрельным оружием.

Алькальд поднялся на борт с десятком гребцов, которые втащили наверх корзины с тортильяс – сладкими лепешками – и бутылками, предназначавшимися для людей, остававшихся на корабле.

– Ждем вас, капитан, – сказал он, отвешивая поклон.

С корвета уже спустили шлюпки, на которых были зажжены фонари и факелы. Шестьдесят корсаров, вырядившиеся ради праздника, оставили по команде боцманов корабль, и маленькая флотилия двинулась к пристани, заполненной людьми, горячо приветствовавшими смелых моряков испанского флота.

Все корсары, не питавшие ни малейших сомнений, были на верху блаженства, радуясь приему, к которому они не привыкли в испанских колониях, где вместо аплодисментов их встречали градом пуль и картечи.

Один лишь Кармо выглядел против обыкновения озабоченным и хмурым.

– Эй, куманек, – сказал шагавший рядом Ван Штиллер, – о чем ты задумался?

– Не знаю отчего, дружище, но кошки скребут на сердце.

– Чего ты боишься? Нас достаточно много, и никому в голову не придет, что мы не те, за кого себя выдаем.

– Надеюсь, я не прав, – сказал Кармо.

Вечер был организован во дворце правительства, двухэтажном прочном сооружении с массивными решетками на окнах и окованной железом дверью. В случае необходимости дворец использовался, видимо, как крепость.

Обширные залы были щедро освещены и переполнены офицерами, гражданскими лицами, а также девушками.

Встреченные приветственными криками корсары рассыпались под звуки полдюжины гитар по залам, где музыканты играли болеро и фанданго – два танца, весьма распространенные в то время.

Кармо и Ван Штиллер, предпочитавшие возлияния танцулькам, быстро пробрались в угол большого зала, где стояли столы с графинами мескаля и другими сортами испанского вина.

– Пусть молодежь веселится, – сказал Кармо. – А мы пока оглядимся.

Праздник обещал удаться на славу. Каждую минуту прибывали все новые люди, и девушки, горожане, офицеры и солдаты наперебой спешили угодить корсарам.

Особенно распинались алькальд и командир гарнизона, братавшиеся со всеми, а не только с Пьером Пикардийцем.

Они снизошли даже до крепких рукопожатий с Кармо и Ван Штиллером, любезно указав им на графины с лучшим вином.

К полуночи праздник был в разгаре, повсюду царило буйное веселье. Кармо начал было уже успокаиваться, как вдруг в глубине зала послышался чей-то возглас, и два человека поспешно двинулись к двери, прокладывая путь среди танцующих.

Француз вскочил из-за стола.

– За мной, Ван Штиллер! – воскликнул он.

– Чего тебе неймется?

– Пойдем, говорю, – повторил Кармо.

Пораженный тоном Кармо, а также его возбужденным состоянием, гамбуржец поднялся с недовольным ворчанием:

– Неужели оставлять этот портвейн?

Кармо быстро обошел зал, отыскивая взглядом Пьера Пикардийца. Увидев, что тот спокойно беседует с алькальдом, он вышел в надежде нагнать человека, поразившего его своим возгласом. Но это было не так просто.

Переполнявшие зал гости были столь многочисленны, что двигаться быстро не было никакой возможности.

– Да что с тобой? – спросил Ван Штиллер, которому наконец удалось догнать друга, несмотря на нетвердость походки.

Вместо ответа Кармо отвел его к окну и опустил за собой шторы.

– Ты слышал какой-то странный возглас? – спросил он его.

– Да.

– Что-нибудь он тебе напомнил?

– Совсем ничего, тем более что мы пили портвейн. До остального мне не было дела.

– И все же вряд ли я ошибся.

– Так в чем дело?

– Клянусь тебе, это кричал капитан Валера.

– Гром и молния! – воскликнул Ван Штиллер, мрачнея. – Значит, он здесь! Тогда нам хана!

– Давай его отыщем и не дадим ему смыться.

Оба друга вышли из-за штор и принялись бродить среди танцующих парочек. Затем спустились туда, где корсары, испанцы и девушки с большим упоением отплясывали то болеро, то фанданго.

Проходя мимо какой-то двери, они внезапно столкнулись с командиром гарнизона. Пронизывающим взглядом тот хмуро посмотрел на них исподлобья.

– Похоже, вы скучаете, – сказал испанец, изображая улыбку. – Я что-то не видел вас среди плясунов.

– Мы слишком стары, командир, – ответил Кармо.

– Закажите вина и закуску в верхнем зале и постарайтесь развеселиться.

– Спасибо, командир, – ответили кумовья, поднимаясь по лестнице, которая вела на второй этаж.

– Видел, как он на нас посмотрел? – спросил Кармо, когда оба снова уселись за стол.

– Да, кум, – ответил гамбуржец. – У него был хмурый и несколько смущенный вид.

– Давай предупредим Пьера. Мне что-то не по себе.

Оба уже было поднялись, как вдруг в зале возник неожиданный переполох, тут же перекинувшийся в соседние помещения.