Черный крест

11. Впервые за два года мне снился сон, в котором не было ее. Бурные события после­дних дней все стирали из моей памяти.

Раньше ночью мне или ничего не снилось, в основном, или очень редко снились сны, но там всегда была она.

Теперь этого нет. Я почувствовал себя во сне, как человек, неожиданно получивший ис­целение после долгих лет. Можно выдохнуть.

Выпрямиться и ходить. Открыть очи — и смот­реть.

Мне снится маленький ребенок (мальчик), куда-то идущий по дороге, ведущей его через поле. Вокруг мальчика — только поле, а сверху — небо. Где-то вдали и слева от маль­чика и справа зеленеет (не чернеет!) лес. Вдруг я начинаю видеть этого мальчика как бы под лучами рентгена — со спины, мальчик продол­жает идти. Вот, черным, контуры мальчика, а внутри, в груди мальчика, большой-преболь­шой бриллиант. Некий ангел, не вредя мальчи­ку — тот продолжает идти себе по дороге,— берет своими руками этот камень и осторожно начинает вынимать. Он вынимает камень — сердце мальчика, но мальчик жив, идет, то есть ясно, что с ним все в порядке, то есть и камень и мальчик только образ. В руках у ангела брил­лиант начинает играть всеми своими гранями, переливаться, и раньше лишь слегка улыбав­шийся ангел начинает просто сиять улыбкой! Потом звучал голос: «У Господа драгоценный камень — сердце человеческое, благодарное Ему!» В этот момент я проснулся и вскочил.

— Сколько я спал?

— Всего час, товарищ командир,— спите еще!

— Нет, я больше не хочу! Лукин, марш спать! И... приятных тебе сновидений!

Ору во всю глотку:

— Завтра припрется сюда Пустовалов, пригонит тыщи три самосвалов! — Ребята вска­кивают, но потом, делая «понимающий вид», улыбаются: командир за один час выспался!

12. Кто-то встает, пытается идти за мной.

— Нет,— говорю,— я сказал «отдых», зна­чит, отдых.

Захватив с собой колун, иду в дом священ­ника. Если он еще не сгорел. Вот у нас, в Рос­сии, я никогда не видел еще, чтобы дом свя­щенника был так далеко от церкви — целых семь минут ходу! А тем временем замок снова начинают обстреливать. Но уже не только ми­нами с напалмовой начинкой, но и из крупно­калиберных минометов. То тут, то там видны следы не слабых разрушений. Ба-бах! — и це­лый дом, этажей по четыре, начинает оседать, падать и превращается просто в груду камней. Интересно передвигаться по улицам, когда в любой момент на тебя с неба может упасть смертоносный заряд!

Дом священника поврежден. То есть сла­бо сказано «поврежден», на самом деле его снесло наполовину. Захожу внутрь и встреча­юсь со «святым отцом». Он занят интересней­шим делом для хозяина дома: священник пы­тается его поджечь. Мощный армейский транс­лятор, работающий от батареек и висящий на кожаном шнуре у меня на шее, начинает рабо­тать. Транслятор переводит весьма криво, но что-то разобрать удается:

— Аа, здравствуйте, уважаемые господа оккупанты!

— Здравствуйте, дорогой вы наш храни­тель оккультных реликвий.— Верующий еще, блин. — Где ж вы его только откопали, блин? А? Ведь долгое время об этом кресте не было ничего известно.

— Вы не поверите!

— Да что уж там, вы мне скажите, а там по­смотрим.

Мы улыбаемся друг другу, но оба насторо­же. Кажется, что еще чуть-чуть и мы бросимся друг на друга, а там — кто первый вцепится в глотку другого. Медленно, словно боясь вспуг­нуть священника, достаю пистолет, заряжаю холостыми патронами и наставляю ствол ему в лицо. Вдруг вижу, что выглядит он неважно, у него перебинтованы кисти рук, какие-то плас­тыри на лице.

— Что это с вами, святой отец?

Он продолжает улыбаться, как ни в чем не бывало:

— Брился, порезался.

— А теперь, святой папаша, вы мне ответи­те всего на один вопрос, и я сопровожу вас до ворот, а после отдам на попечение партизан.

— Партизаны уже несколько месяцев хотят разрушить черный крест. И я их главный враг. Думаю, когда вы передадите меня в их руки, тогда подпишете мне смертный приговор.

— Даааааа? Тогда я вас отпущу на все че­тыре стороны. Идите куда захотите. Так вот мой вопрос: как уничтожить черный крест?

— Естественно.

В этот момент он у меня на глазах достает из кармана... что бы вы думали? Заточку, мед­ленно так достает, демонстративно и со всех сил бросается на меня. Я с испугу начинаю стрелять, но мои патроны холостые, ими убить невозможно. Священник начинает смеяться и еще более и более распаляется.

— Гляжу, вы без бронежилета? А зря!

Рояль был в кустах, раздался выстрел, и

священник упал на пол второго этажа своего дома. Дом был как бы разрезан пополам, а на улице стоял заспанный Михаил и щурился.

5 Черный крест

Рядом стояли еще двое наших парней. Миха­ил, призакрыв один глаз, спросил:

— Эй, ну ты куда исчез?

— Мишка-Мишка, где же твоя крышка? Ты только что шлепнул нашу последнюю надежду получить хоть какую-то информацию о том, как уничтожить крест.

— Извини, я тут думал, что тебя убить хотят, уж прости!