Черный крест

А я начинаю колуном разносить в клочья то, что осталось от уютного, видимо, домика. Бью по стенам, по полам, ломаю двери и сантехни­ку Михаила отправляем досыпать, а двое ос­тальных начинают помогать мне. Машем колу­ном посменно, минут по пятнадцать. В конце концов разбив пол в комнате, которая на одну треть обрушена, обнаруживаем примитивный тайник — под паркетом, под ковриком конечно. Бумаги, старые и новые, написанные, конечно, по-французски. Пожелтевшие листы,.заполнен- ные каким-то готическим шрифтом, и листы, на­печатанные на принтере. Ну, те, что напечатаны на принтере, можно распознать особым компь­ютерным армейским распознавателем. Но вот старые рукописи, клочки бумаги, на которых очень неразборчиво написано что-то от руки? Запихиваю все это за пазуху, и мы уходим.

12. Тем временем мы все нужны. С нами свя­зывается Ткаченко — ничего нового; с нами связывается Мирошниченко — у него хорошие новости: он сказал, что надавит на Пустовало- ва, и тот, возможно, остановит свое продвиже­ние на сутки-другие.

Но потом, но потом нас достает знаете кто? Пашкевич.

— Ну что, дорогой вы наш родственничек легендарного Тарасенки? — начал он, харак­терно так каверкая букву «р».— Вы, по-моему, совсем ошалели, а? Я смотрел эти ваши об­мены информацией с Ткаченкой и теперь могу доподлинно сказать, что вы знаете, кому до­рожку перебегаете.

— Я не родственник Тарасенко. Я только его полный тезка.

— Ну да, понимаю. Ваши маман и папан от вас с самого рождения скрывали вашу родос­ловную, что ж, похвально, благородно. Но ска­жу еще больше, это я ввел в стране в обиход эти, но и не только, правила этикета. Так... но вы, юноша...

— Мне уже двадцать три!

— Ах, ну да, вы у нас взрослый, да, извини­те, забыл, значит, с вас спрос больше... Ну так вот, и теперь, юноша, вы сильно извратились,

5»

да еще так, что думаете, будто вам все можно. Можно трахать всех подряд, можно первому в стране человеку поперек горла костью встать. Вы думаете, что кто-то забыл за вами «Дело № 406867009»? А статья ведь серьезная, а? Самовольное прекращение без уважительной причины употребления таблеток «антисекс», к этому совращения другого человека — иного пола,— с последующим совращением. Вам не кажется, что это немного странно, что тогда вы ничего не получили?

— Меня не осудили за отсутствием улик.

133

— Ага, девочка не захотела вас выдать, ну и что же? Дело можно взять на «доработку» в любой момент! Да и вообще, когда это было видано, чтобы наш суд выносил оправдатель­ный приговор? Да еще по таким причинам — отсутствие доказательств? Молодой человек, вас очень долго опекают дяди из ГБ, но вы им нужны лишь для того, чтобы я не мог спокойно спать. Они вас используют — вот увидите — и выбросят. А то еще чего хуже — шлепнут. Вот что, Алексей Алексеевич, послушайте меня, ста­рого и многое видевшего человека, перестаньте играть в эти игры срочно и слушайте теперь уже мой приказ: черный крест не уничтожать, а завт­ра утром передать в руки Пустовалова. Иначе же... иначе не сносить вам головы — это я вам гарантирую. Кстати, этот ваш дружок любез­ный, Ткаченка, он этой вашей Олечке дедуш­кой приходится. Так что поберегитесь, насколь­ко я знаю, он собирается вам отомстить.

Часть последняя

01. Ребята, стоявшие у меня за спиной, одоб­рительно загалдели:

— Ух ты, командир, а ты у нас сексом успел позаниматься? Ну, и как это?

— Херня все это, ребятки,— отвечаю,— не стоит, уж поверьте, этим увлекаться.

Обычно в таких или им подобных случаях, в случаях, когда возникает, скажем, некое напря­жение, всегда найдется человек, который пра­вильной речью напряжение снимет. То есть ког­да, к примеру, среди какого-нибудь коллекти­ва назревает недовольство руководством или

*е возникнут, скажем, какие-нибудь порывы к чему-то противозаконному, обязательно внут­ри самого коллектива есть тот, кто громко и очень убедительно будет всех наставлять на путь истинный. Просто это ребята из ГБ. Они везде.

— А я так и думал,— начинает разглаголь­ствовать паренек, некогда мне предложивший «Марльборо»,— жена, секс, семья, дети — зачем это все? Это лишь отвлекает от главно­го — от службы в армии.

Вокруг раздается одобрительный гул: да-да, у нас еще впереди такие цели, такие задачи — столько еще воевать! Парень говорит, обраща­ясь ко мне:

— Не так ли, командир? — взгляд его лу­кав, один глаз прищурен.

— Да-да, конечно так! (Сука.)

Приказываю никому даже не думать о пе­рерыве с приемом «антисекса». Сам лично проверять буду! Гул недовольства и недоуме­ния.