Чёрный монах

Болезнь не знает званья, лет,
Тоски, трагедии, печали…
Как и не знает новых бед,
Которых, вовсе и не ждали.
В любви рождённый сын богов
Был новым смыслом ожиданья,
Но тайной горести покров
В надеждах ждал лишь упованья
На то, чтоб сына излечить
Любым путём, любой усладой
Готов был золотом платить
Царь – чёрту, дьяволу наградой.
Судьба звала, искала час,
И вот уж набожный поклонник
Стучит в покои в сотый раз
Как друг семьи и «беззаконник».

X

«Судьбу всегда венчает нрав,
Где нет и доли сожаленья
О том, что, время не поняв,
Идём порой на преступленья.
И в том не видится вины
И подоплёки на измену,
Мы все в годах осуждены
За ту или иную цену.
Надежда – вот простой успех!
И пусть поможет в этом сила —
Я царь и милостив для всех,
Кто свет прольёт для взора сына».
Так думал в горе государь,
Врата молвы приоткрывая,
Ещё не ведая печаль…
Семейный род уничтожая.

Глава пятая

Врагов имеет в мире всяк.

А. С. Пушкин

О женщины, вам имя – вероломство!

Вильям Шекспир

I

Нет выше драмы в той молве,
Что сыплет всюду град каменьев,
Где жаждут истины в судьбе
И ждут божественных спасений.
Влечёт судьбы водоворот
Одних к любви, других к несчастью,
Чтобы на лоне шумных вод,
Взять в плен торжественною властью!
Всем уготован свой приют,
Для каждой пьесы будет зритель.
Ведь нас всегда мечты влекут,
Туда где ждёт нас покровитель!
Даруя времени покой,
В словах – надежду, наслажденье,
И чтоб блистало в шуме волн
Душевных мук выздоровленье.

II

Не тешусь в горести веков,
Внимаю сердцем я признанью
Императрицы, чья любовь
Явилась похотью к страданью.
Хотя не чужд был свет земной
В кругу друзей немецкой знати,
Но, посетив России зной,
Осталась в ней свободы ради.
Приняв религии удел
И имя рода – Александра,
Императрица в скуке дел
Жила заботой ожиданья,
Где в чувствах полнилась семья…
И в тех восторгах – перемены!
Где в коридорах, как всегда,
Лишь зрела почва для измены.

III

Не став во свете тем, кто есть,
Она была лишь иностранка,
Неся по жизни грузом весть:
То Николаева служанка!
Интриг дворцовых всех не счесть,
И жребий жизни был опасен,
Но вот явился наш мудрец,
Чей взор был страстен и прекрасен!
В явленье радость опознав,
Императрицы зов был скромен,
Одно лишь виделось в слезах,
Что сын царя с рожденья болен.
Такое в жизни не учесть;
Внимая божескому слову,
Императрица благу весть
Ждала, как божию опору.

IV