Чёрный монах

Но зависть, злоба всё же жгли сознанье
У тех, кто был от власти отречён,
Кого «пророк» в делах на посмеянье
Царю, своим указывал перстом.
Простить за это, был никто не в силах,
Какой бы призрак в царстве ни витал,
Бывало, что в беспочвенных мотивах
И друг, и враг угрозы «даровал».
Найти ответ в поступках на явленье
Мы вряд ли сможем нынче без вины…
Ведь к тем годам у нас лишь отвращенье —
От преступлений, воин, бед и лжи.
Но ход событий вечных не нарушить;
Кто б не стремился к этому, друзья,
Дыханье времени дано и нам послушать,
Как в стуже царства зрели времена.

Глава четвёртая

Об уме правителя первым делом

судят по тому, каких людей он к себе

приближает.

Никколо Макиавелли

Никто не имеет права властвовать,

но есть один человек, который

обязан нести тяжёлое бремя власти.

Н. А. Бердяев

I

Двадцатый век. Трагичное начало…
Хотя в России свеж природы ум,
Послав дары, то время пробуждало
Для ренессанса атмосферу Дум!
О, то была эпоха пробужденья,
Подъёма, новизны и глубины
Великих чувств, исканий, размышлений —
Для новой жизни, избранной судьбы.
Открыты зори, новые восходы,
В стране забрезжил с чувством новый пыл.
У государства множились доходы,
Чем возбуждали и манили мир!
И как порою в каждый век бывает,
Венчал умы в надежде жизни круг,
Где оккультист и мистик прославляет
Эстетику всех благ – любви и мук!

II

То было время нового сознанья,
Где краткий миг рождал свои плоды,
Являя бедность, горе и страданья
От царской окровавленной руки,
Что в битве дня казалась всем пороком,
Не в утешенье лет и ясных дней,
А для того, чтоб всё казалось роком
В невежестве и пламени страстей.
Тех, что взошли над бездной потаённой,
Чтоб испытать момент душевных сил,
Где облик права, троном утомлённый,
Отечеству родному изменил.
Отдав на растерзанье разным сворам…
Величие России, старины,
Чтоб отразилось эхо гулким звоном,
Уничтожая в памяти миры.[5]

III

Кто он такой, российский император,
Что боязливо предал русский трон?
Суровой правды, жребия оратор
Иль русского народа пустозвон?
То мы должны узнать не ради правды,
Не ради часа вверенных свобод,
Предвидя свет в пространстве анфилады,
Мы лишь возвысим памяти той свод.
Чтоб не давил в потёмках угнетеньем,
Чтоб граждан царства волею смирил,
Ведя народ России ополченьем,
Не угнетая, восхваляя мир!
Живя надеждой божеского дела,
Я устремляю времени поток,
Чтоб в душах наших истина прозрела,
Отсчитывая новой жизни срок.

IV