Черный Новый год

Он до сих пор помнил, как пахли волосы дочери: пшеница и жимолость. Спустя столько лет запах почти не изменился.

Голова Лейлы лежала у него на коленях. Отрезанная голова… Расул запустил трясущиеся пальцы в волнистые темно-каштановые локоны. Лицо дочери было удивленным и таким взрослым; он помнил ее еще совсем малышкой.

В ногах лежала подарочная коробка в новогодней зелено-красной расцветке. На самом дне, завернутый в полиэтилен, покоился новый мобильный телефон – дорогущий с виду.

– Не надо, Расул! – чуть поодаль стояла зареванная мама, невысокая полная женщина. Она безуспешно пыталась стереть с лица бесконечный поток слез. – Не надо! Аллах не простит…

Он посмотрел на мать строго; его взгляд обжег холодом, и несчастная женщина как рак попятилась к дверям.

– Аллах не простит! Не смей! Аллах не простит! – Мама уже не плакала – выла.

Расул громко зашипел; мать замолчала, тихонечко всхлипывая где-то на кухне.

– Дай силы, Эштр! Помоги! – Расул прерывисто выдохнул и приложил растопыренную пятерню к затылку Лейлы.

Голова дочери дернулась. Беззвучно раскрылся рот, ресницы запорхали как крылья бабочки, большие орехово-зеленые глаза уставились на отца.

– Папа! – синюшные губы шептали едва слышно. – Шайтаны забрали маму, шайтаны забрали Айшат! Они… Велели передать. Ты… Им нужен… Папа, забери мое тело… Забе… – Голова что-то прохрипела напоследок и затихла. Вывалился набок синюшный язык, закатились глаза. Благословение Эштра без крови всегда было коротким.

Пытаясь унять дрожь, Расул достал из коробки мобильник, затем положил в нее голову дочери и убрал в морозилку. Мать, провожающая убитым взглядом каждое движение сына, болезненно дергалась, пока Расул шумно пристраивал «подарок» в одну из ледяных камер.

– Мы сейчас идем в мечеть, и ни за что – слышишь? – не выходи оттуда, пока я не вернусь!

Мать запричитала по-ингушски. В ее глазах плескалось горе.

Они шли по неровным, но оттого живописным улицам родного аула. Казалось, что окруженный древними ингушскими башнями Галаш-юрт застрял во времени: немногочисленные каменные дома, уютные дорожки, пересыпанные щебнем, горы и бесконечная белизна заснеженных склонов! Только здание мечети из красного кирпича не вписывалось в общую картину. Когда-то Расул построил эту мечеть на свои деньги, и теперь местные молились у себя дома, а не ездили на праздники в Джейрах.

– Ас-саляму алейкум, Расул! Вижу, что-то стряслось. На Марьям лица нет. – Имам встретил их на пороге мечети.

– Ва-алейкум ас-салам, Ибрагим-хазрет. Долго рассказывать… Да и не хочу, старая жизнь… Вот что, – Расул протянул имаму тугую пачку пятитысячных банкнот, – здесь хватит на все про все. Нужно присмотреть за мамой. Я должен уехать ненадолго… Не могу всего рассказать, но я прошу вас, Ибрагим-хазрет, разрешите моей маме это время пожить в мечети. Они… Не посмеют зайти в святое место!

– Убери деньги, Расул. Ты и так нам очень помог с мечетью! Сколько надо, столько и присмотрю за Марьям. Что за загадки? Каким злым людям ты умудрился насолить, кого мы должны опасаться?

– Если бы это были люди, Ибрагим-хазрет… Прошу вас, не выходите из мечети! Я привезу продуктов и воды.

II. Старые знакомые

Закончив с продуктами для имама и матери, Расул прыгнул за руль своего старенького УАЗа «буханки». Трясущейся рукой достал из кармана «подаренный» мобильный телефон, включил. Залез в список контактов, где оказался один-единственный номер. Набрал его.

– Ну, салам тебе, Расул, – раздался с той стороны противный скрипучий голос. – Вот уж не думал, что спустя столько лет тебя услышу. Руки, кстати, до сих пор болят…

– Шейфутдинов, шакал ваххабитский! Когда мы виделись крайний раз, ты лежал на дне ущелья с простреленной башкой.

– Все так, Расул, все так, дорогой! Но Визирь посчитал, что моя миссия на этом свете не завершена. Ты помнишь, какие у меня были руки? Красивые, белые руки! Помнишь, как ты наживую отпилил их лобзиком? Я вот отлично помню… Уж давно новые отросли, а я все забыть не могу.

– Надо было тебе еще и хер с яйцами оторвать…

– Кончай ерничать. Я тебе сейчас скину геолокацию, и ты непременно приедешь. А не приедешь, мы тебе еще подарочков пришлем: головы жены и младшей дочери прекрасно дополнят твою коллекцию.

Мобильник пиликнул, на экране сам собой открылся GPS-навигатор: до цели три с половиной километра.

Проехать на машине удалось лишь половину пути: слишком много снега! Дальше пришлось идти пешком, пробираясь сквозь полуметровые сугробы. Расул был уже не молод, но опыт и выдержка помогали преодолеть это препятствие пусть и нелегко, но уверенно.

GPS пропел «Конец пути». Впереди, уютно расположившись промеж двух разлапистых сосен, стояла армейская палатка. Вокруг – ни отпечатков ног, ни следов от лыж: ничего. Будто брезент сам собой вырос из снежной толщи.