Чёрный обелиск

— Дуры набитые! — кричит он. — Мы бы его сейчас продали! С выгодой, верно? — спрашивает он Георга.

— Да, но только, если бы он был уже оплачен. В противном случае мы бы просто приняли его назад.

— Ерунда! Мы бы продали его Хольману и Клотцу и рассчитались бы с вами! — Фельдфебель опять поворачивается к своему выводку. — Дуры! Где деньги? Если вы еще не платили за материал, значит у вас есть деньги! А ну давайте сюда!

— Пошли, — говорит мне Георг. — Эмоциональная часть закончилась, а коммерческая нас не касается.

Он ошибается. Через четверть часа Кнопф заявляется к нам в контору, распространяя острый запах водки.

— Я все выяснил! — заявляет он. — Меня не проведешь. Жена во всем призналась. — Она купила у вас памятник.

— Она его еще не оплатила. Забудьте об этом. Тем более что теперь он вам уже ни к чему.

— Она его купила! — угрожающе повторяет Кнопф. — Есть свидетели. Так что не увиливайте! Да или нет?

Георг смотрит на меня.

— Ну хорошо. Ваша жена скорее просто приценилась, чем купила.

— Да или нет? — рявкает Кнопф.

— Поскольку мы с вами уже давно знаем друг друга, можете трактовать это, как хотите, господин Кнопф, — говорит Георг, чтобы успокоить старика.

— Значит, да. Давайте мне письменное подтверждение.

Мы опять переглядываемся. Старый пень учится на глазах. Он решил нас обуть.

— Зачем нам формальности? — вступаю я. — Оплачивайте камень — и он ваш.

— Помолчите, вы, обманщик! — отбривает он меня. — Пишите расписку! Восемь миллиардов! Цены у вас немыслимые! За какой-то кусок камня!

— Если вы хотите получить памятник, вам придется его сразу же оплатить, — говорю я.

Кнопф борется героически, но через десять минут все же вынужден сдаться. Он достает отнятые у женщин деньги и отсчитывает восемь миллиардов.

— Расписку! — рычит он.

Мы выдаем ему расписку. В окно я вижу его жену с дочерьми, которые стоят в дверях дома. Они робко смотрят на окна конторы и подают нам какие-то знаки. Кнопф отобрал у них все до последнего вшивого миллиона.

— Ну вот, — произносит он, получив расписку. — Совсем другое дело. А теперь — сколько вы платите за камень? Я продаю его.

— Восемь миллиардов.

— Что?! Жулики несчастные! Восемь миллиардов я вам сам заплатил. Где же ваша инфляция?

— С инфляцией все в порядке, — объясняет Георг. — Камень стоит сегодня восемь с половиной миллиардов. Восемь я плачу вам по закупочной цене, полмиллиарда мы должны заработать на продажной цене.

— Что? Ростовщики! Живоглоты! А мне что делать? Где моя прибыль? Вы положите ее себе в карман, а?

— Господин Кнопф, — говорю я. — Если вы покупаете велосипед, а через час хотите его продать, вы не получите его полную стоимость. Вы же знаете: розничная торговля, оптовая торговля и покупатель — на этих трех китах зиждется наша экономика.

— Насрать мне на вашу экономику! — заявляет наш доблестный фельдфебель. — Купленный велосипед — это уже подержанный велосипед, даже если на нем никто не ездил. А мой памятник — новый!

— Теоретически он тоже — подержанная вещь, — говорю я. — В определенном смысле. Так сказать, с экономической точки зрения. А кроме того, вы же не станете требовать от нас, чтобы мы согласились торговать себе в убыток только потому, что вы остались в живых?

— Жульничество! Чистой воды жульничество!

— Так оставьте себе памятник, — советует Георг. — Это хорошее вложение денег. Когда-нибудь он вам все-таки понадобится. Все мы смертны...

— Если вы мне сейчас не дадите десять миллиардов, я продам его вашим конкурентам, Хольману и Клотцу.

Я снимаю трубку телефона.

— Сделайте одолжение. Мы даже готовы избавить вас от лишней работы. Вот вам трубка — звоните! Номер 624.

Кнопф нерешительно смотрит на телефон, потом презрительно машет рукой.

— Там такие же жулики, как и вы! Сколько памятник будет стоить завтра?

— Может, на миллиард больше. А может, на два или три.

— А через неделю?

— Господин Кнопф, — говорит Георг. — Если бы мы могли предвидеть курс доллара, мы бы не сидели здесь и не торговались с вами из-за какого-то камня.

— Вполне возможно, что через месяц вы станете триллионером, — вставляю я.

Кнопф задумывается.

— Оставлю камень себе! — бурчит он затем. — Жаль, что я уже за него заплатил.

— Мы готовы в любой момент купить его у вас.

— Ага! Размечтались! Без прибыли — не продам! Пусть дорожает. Отведите ему хорошее место. — Кнопф озабоченно выглядывает из окна. — Чтобы его не замочило дождем.

— Памятникам дожди не страшны.

— Чушь! Потом сами скажете, что он уже не новый! Я требую, чтобы мой памятник стоял в сарае! На соломе.

— А почему вы не хотите поставить его у себя дома? — спрашивает Георг. — Там он у вас даже зимой будет надежно защищен от холода.

— Вы что, рехнулись?

— Ничуть. Многие, в том числе весьма уважаемые люди, держат дома даже гроб. Особенно святые и жители южной Италии. А многие даже используют его в качестве кровати. Вильке, например, всегда спит в своем великанском гробу, в мастерской, когда напьется так, что ему уже не дойти до дома.