Черный парус беды

Я помчался к вышке спасателей. Добежал с заполошно бьющимся сердцем и внезапно родившимся чувством, что не надо, не стоит, надо быть выше.

Да, не надо. Да, не стоит. И я не стал оставлять письмена с оскорбительными пожеланиями красавцу в мультяшных трусах, тем более что писать было нечем и не на чем. Я не стал делать какую иную пакость. Я даже не плюнул под ноги, что, безусловно, с положительной стороны характеризовало мой моральный облик. Я лишь сказал с чувством и расстановкой:

– Гад ты, оказывается, Костя Федотов!

Сказал я это, разумеется, без всякой надежды быть услышанным, ибо в информационное поле «по Вернадскому» не верю. Сказал, несмотря на абсолютную убежденность, что атлетически сложенный испанский спасатель не читал книгу и не смотрел фильм «Республика ШКИД», уже вспоминавшиеся мне сегодня, никогда не прочитает и не посмотрит. Сказал, наконец, зря и попусту, потому что нельзя осуждать человека за скрупулезное следование правилам, мы же не в России, в конце концов. Сказал, потому что не мог не сказать. Но ведь не плюнул же!

Довольный и совсем не усталый я кинулся догонять своих спутников.

Глава 7

Если раньше все азорианцы представлялись мне тайными Шумахерами, то на сей раз нам попался таксист-тракторист. Или мне только казалось, что он еле тащится, в такой горячке я пребывал.

Быстро темнело. Когда мы выкатились на улицы Орты, зажглись уличные фонари. Неоновые вывески кафе и магазинов сделали это еще раньше.

Слева осталась марина с разрисованным бетонным парапетом. Справа мелькнули светящиеся буквы «Спорт». Однако самое знаменитое в городе кафе сегодня было не про нас, не про меня, хотя манило, манило… За других не скажу, но я бы сейчас выпить не отказался, показал русский класс восхищенным иностранцам. Но с этим придется подождать, не до этого пока, забот полон рот, их бы расхлебать.

Кривушин, сидевший рядом с водителем-трактористом, дал последние ценные указания. Такси свернуло на улицу, зажатую уже не домами – оградами. За ними были лужайки, сейчас серые, но при солнечном свете – поручусь – изумрудно-зеленые. Рассеченные подъездными дорожками – от узорчатых ворот к крыльцу, – лужайки льнули к вычурным особнякам.

Машина остановилась. Я полез в карман за деньгами, но Кривушин расплатился сам. Я не халявщик, но спорить не стал, потом отдам все до копеечки, до последнего цента. Вообще, так выходит, что я дяде Пете крупно задолжал, может, по гроб жизни обязан. И никаких преувеличений.

По улице струился цветочный аромат. Эти мне гортензии!

Я завертел головой, но не жираф я, поверх зеленых оград заглянуть не могу, поэтому искомого объекта не обнаружил.

– Где? – спросил я.

– А вон!

Идти было всего ничего – туда, где кончался забор и кусты за ним. И тут я повел себя – сам не ожидал! – как человек в высшей степени ответственный и до кончиков ногтей благородный. Потому что сказал:

– Вы меня здесь подождите.

Кривушин покачал головой:

– В компании веселее.

Перед последним словом он чуть запнулся, что заставило подозревать первоначальное намерение употребить другое определение. Например, «надежнее».

Мне бы обидеться: что я, честное слово, маленький? Но на обиды я права не имел. Зато товарищ майор, напротив, имел все основания сомневаться в человеке, умудрившемся столько за последнее время наворотить, если не сказать резче – проср… профукать все, что только можно.

– Нет, дядя Петя, – гордо молвил я. – Сам в дерьме измазался, самому и отмываться. И эту придержи, – я кивнул в сторону Мари. – Навязалась, понимаешь.

Кривушин опять качнул головой, но уже по-другому, выражая согласие. Правой рукой он ухватил Мари под локоток – в левой у него был металлоискатель, и увлек девушку за собой – через дорогу. Там темнел окнами крошечный магазинчик, невесть как попавший в край прилизанных лужаек и ухоженных вилл. Забор одной из них делал плавный изгиб, чтобы встретиться со столь же прихотливо изогнувшейся оградой соседнего особняка. На образовавшемся пятачке и стоял магазин. Он был закрыт, но вполне жизнеспособен, о чем говорили два холодильника, набитые «колой» и соками. Они высились, словно стражи, опоясанные никелированными цепочками с замками. И конечно же, у дверей магазина стояли стулья, на которых так любят сидеть-посиживать добропорядочные азорианцы. Как жители деревни Ключики на своих завалинках… Но сейчас была ночь, магазин закрыт, стулья пустовали. Кстати, эти мало напоминали тот стул, что подвернулся под руку Мари в переулке за кафе «Спорт». Эти были попроще – из железных труб, с фанерными спинкой и сиденьем. Если таким по кумполу шандарахнуть, точно зашибить можно. Намертво.

Я медлил, потому что моя решимость вдруг улетучилась. Но окликать дядю Петю, просить составить мне компанию, было бы совсем стыдно.