Черный парус беды

Вручая его мне, Кривушин пояснил его основное предназначение. Специальная программа превращала не самый дорогой и, соответственно, не самый продвинутый планшет во вполне приличный картплоттер, то есть в прибор, без которого ни один мореплаватель нынче от берега не отходит. Ну, разве что он ревнитель старины, когда в ходу были секстант и бумажные карты, или отвязный невежда, уверенный в своей неуязвимости. Вторых – но не первых! – океан, как правило, жестоко наказывает за самонадеянность, сиречь за дурость. Нет, сейчас без картплоттера никуда: электронная карта, местоположение судна, течения, трек пройденного пути и так далее, и тому подобное, все к вашим услугам, плавайте, ох, пардон, ходите на здоровье.

Картплоттеры как таковые выпускают разные фирмы, гарантируя узкой специализацией непогрешимость прибора, но многие яхтсмены заменяют их планшетами, благо те совершенствуются не по дням, а по часам. Петр Васильевич Кривушин был из числа реформаторов. При этом, как было подчеркнуто, Средиземное море он прошел вообще без «всей этой электроники». Но то – море, у океана иные требования. Поэтому, добравшись до Атлантики, пришлось майору разориться на планшет.

Вместе с тем, наличие навигационной программы вовсе не отменяло других функций. WiFi в марине Орты был бесплатный, мощности и скорости хватало, так что я целыми днями валялся на своем надувном матрасе с планшетом в руках, знакомясь со свежайшими новостями. А когда от них становилось невмоготу, ставил себе какой-нибудь фильм. Одно было плохо: в заботе о конспирации приходилось пользоваться наушниками, а у меня от них голова болит.

Между прочим, наша славная Мари никакого неудобства от «общения» с девайсами явно не испытывала. Заткнув «капсулами» уши, растянувшись на топчане, она так и порхала пальчиками по экрану своего смартфона – что он у нее вообще есть, стало для меня открытием второго дня нашего совместного пребывания на плоту, – и мурлыкала себе под нос что-то из французского шансона.

Ну и пусть ее! У нас собственная гордость, это еще Маяковский утверждал. И, устав от новостей, озверев от боевиков и мелодрам, я включал музыку. У Кривушина оказалась своеобразная подборка. Я бы ее определил так: сентиментально-патриотично-ностальгическая. Из современных исполнителей – «Любэ» и Игорь Растеряев. Из композиций, проверенных эпохой, песни военных лет и «Ландыши». Как прослойка – «Песняры» и «Синяя птица».

– Там, где клен шумит… – так же тихо, как Мари, заводил я. Знай, мол, наших!

Так мы и жили с ней – каждый со своим девайсом, оставаясь невидимыми созерцателями происходящего за пределами плота «Великий Океан». И единственное, что нам мешало созерцать, это недостаточная емкость аккумуляторов. Но и тут выход был найден: дядя Петя протянул в каюту удлинитель от колонки-раздатки на понтоне.

– Подзаряжайтесь, – хмыкнул он. – Новости новостями, а без кино и музыки вы от скуки с ума сойдете.

– И от тоски, – добавил я.

Глава 12

Затосковать было с чего. И чем дальше, тем становилось беспросветнее.

Нет, азорианской полиции я не опасался: при всем апломбе ее руководителей расторопность их подчиненных вызывала большие сомнения. Мои соотечественники беспокоили меня куда больше.

Когда полиция предала гласности имя покойника, я даже обрадовался: теперь все честь честью, имя-фамилия-отчество, а то все «старик в панаме» да «старичок на скамейке». Но радость моя была кратковременной, потому что… Игорь Давидович Кульчицкий, вот о ком бычара отозвался так: да, покуролесил старик в свое время, столько людей загнобил.

Мне сразу показалось, что вроде бы знакомое имя, то ли в прессе читал, то ли по телевизору слышал, но когда и что именно – не вспомнить, давно было.

Наличие планшета и WiFi позволило порыться в русскоязычном секторе Интернета. То, что я выудил, напрочь отбросило не отпускавшее меня напряжение как что-то аморфное и достойное насмешки, заменив его простой и ясной паникой.

Игорь Давидович был знатным вором. Хотя «законником» его не называли, криминальное прошлое его было весьма насыщенным. Буйная юность гражданина Кульчицкого, несколько раз прерывавшаяся «ходками», плавно перетекла в бурную зрелость, также отмеченную продолжительными отсидками. Только перечисление статей, имевшихся в его «послужном списке», заняло бы поболе страницы.

Смена экономических отношений в стране, где коммунизм обещали построить еще к 1979 году, кардинальным образом изменила не только мою судьбу, но и жизнь Игоря Давидовича. Он выплыл на поверхность, заявив о себе как о добропорядочном бизнесмене с демократическими взглядами, готовым трудиться во славу Родины строго в рамках действующего законодательства. Ну, а что парился на нарах, так многие парились, но свое он отсидел, теперь чист, а что было, то быльем поросло.