Черный парус беды

Кривушин одернул майку – серую, с маленьким белым корабликом под левой ключицей, была у него и такая, без вызывающих надписей. И только приведя себя в порядок, заговорил:

– Картина вырисовывается такая. Есть труп. Но ран на трупе нет. Вариант с ядом отбрасываем как малореальный. Получаем вывод: смерть наступила в силу естественных причин. Возраст это или болезнь – не так важно. Однако есть подозрения, что кто-то подтолкнул старика к последней черте, потому что в доме полно кровищи. Кто-то чужой. Даже чужие. И теперь их ищут, а первые кандидаты на роль чужих – ты и Мари.

– Почему это мы первые? – хмуро спросил я. – А бычара с бугаями?

– Даже если и так, – покладисто кивнул Кривушин. – Виноваты они, а выйдут на вас.

– И как же на нас выйдут?

– Как? Прикинут хрен к носу и решат, что тут без «русского следа» не обошлось. Я так полагаю, что уже и прикинули, и решили. Пройдутся по спискам русских, живущих на острове, их совсем немного, и наверняка уже прошлись. Потом переберут яхтсменов в порту, а среди них русских вообще единицы. Потом затребуют списки авиапассажиров. Посмотрят, кто приехал, кто и когда убыл. Глядь, а среди этих прибывших и неубывших ты, Сережа. Был – и нет тебя. Пропал. То есть как пропал? Подозрительно… И начнут они тебя искать уже персонально. И найдут, конечно, дай срок. А заодно и Мари прихватят. Идем дальше. Допустим, нашли они тебя, арестовали – и на допрос.

– Не хочу, – мотнул головой я.

– Хочу, не хочу… Это ничего не меняет. Тут другое важно. Что они могут тебе предъявить? «Пальчики»? Ты их на блюде оставил, на ручках дверных. А больше ничего у них на тебя нет. И мотив не просматривается. И на наемного киллера не похож. Но с происшедшим как-то связан. И примутся они тебя мурыжить: что в доме делал, зачем пришел, кого видел и – самое главное – чья кровь? Допустим, выложишь ты им всю правду про Миронова, про подарок его, про бандитов. Так вот, не поверят тебе! Потому что, ну, ей-Богу, если со стороны взглянуть, то белыми нитками история шита. И нам с Мари не поверят, даже если мы твои слова подтвердим: я – под присягой, она – на Библии поклянется.

– «Даже если», – с горечью повторил я.

– Ты дурного не думай, я готов. Только я в доме не был, что и как произошло своими глазами не видел. А захочу соврать, так меня перекрестным допросом прищучат. А в остальном – готов. Да и Мари, уверен, не откажет, она-то как раз все видела. Ну, финал по крайней мере.

– А вдруг поверят?

– Ага, и отпустят на все четыре стороны. Пусть так. Только произойдет это не сразу, не быстро. Посидеть тебе придется по-любому. И долго, пока они все точки не расставят. Но! – Кривушин многозначительно выгнул бровь. – Они ведь могут и без ареста обойтись. Есть варианты: залог, подписка о невыезде, наверняка у них что-то в этом роде имеется.

– Я лучше посижу.

Мой мудрый собеседник покровительственно улыбнулся:

– Сечешь, значит, чем это грозит.

– Секу. Программа защиты свидетелей мне вряд ли светит. В отличие от встречи с Колькиными подручными.

– Именно. А ведь я тебе еще не все сказал.

Я поежился, а Мари вздрогнула, я это ясно почувствовал, хотя сидела она на другом конце топчана, а между нами был товарищ майор.

Вместо того, чтобы сразу огорошить неприятностью, Кривушин решил подвести меня к ней как бы исподволь.

– Вы здесь, на плоту, шестой день кукуете, так? Света белого не видите…

– Не тяни, дядь Петь. Выкладывай. Вали в яму ко всему прочему.

– Я к тому – хорошо это, что не высовывались. Я ведь его вчера видел.

– Кого?

– Да бандита. Не того, которого Мари стулом по башке, а второго, блондина. И признал-то не сразу, я же его только сверху, из окна видел, когда они по переулку за «Спортом» метались. Но признал все же. Сидит на парапете, ногами болтает. И смотрит.

– На парапете?

– У входа в марину. А другого пути на пирс нет, и получается, что мимо него ни пройти, ни выйти, только с понтонов вплавь.

– Шутишь?

– И не думаю. Я для них никто, поэтому туда-сюда – запросто. А вот вам, друзья мои, из марины путь заказан. Стерегут вас. Поочередно. Потому что сегодня, вот прямо сейчас, на парапете уже их главный – бритый.

Я быстро взглянул на окошко-иллюминатор, но дядя Петя упредил мое движение:

– Отсюда не разглядишь. Но там он, точно там.

Тут о себе напомнила Мари:

– Их может быть больше.

Майор посмотрел на нее с уважением:

– Верно говоришь. Сколько их, доподлинно мы не знаем. Вдруг они пополнение получили? И у каждого твое, Сережа, фото в кармане. В Москве разжились. Возможно такое?

Я приподнял плечи, что означало скорее согласие, чем сомнение.

– То-то и оно. – Дядя Петя прищурился, спрятав глаза в морщинах. – Я даже больше скажу: вам не только тут, в Орте, вам на всех Азорских островах лучше не светиться.

– Не понял, – осторожно проговорил я.