Черный подснежник

Соколов выкрикнул в ТПУ:

– Пятерка, левый фланг, прикрыть проход отряда! Бабенко, маневрируй к лесу, занять позицию у разрушенного дота!

Рельсы дрожали от движения нового состава, что несся в километре от перегона, таща вагоны с очередной партией армии вермахта. Взрывники не успеют заложить динамит, значит, придется остановить поезд выстрелами из пушки танка, пока экипаж Бочкина прикрывает минеров. «Семерка» откатилась под деревья, заняла позицию под старой сосной. Алексей приказал:

– Коля, развернись так, чтобы перекрыть ребят, пока они закладывают взрывчатку! По моему приказу открывай огонь по вагонам.

– Есть!

«Пятерки» теперь стояли между двумя полотнами железнодорожного пути, закрывая бронированным корпусом словно стеной минеров, которые уже возились с ящиками у рельсов. Вибрация становилась все сильнее, на линии горизонта виднелся столбик дыма, поднимавшийся из локомотива.

– Внимание, ориентир – голова поезда, бить прицельно. Задача – остановить состав на первом пути! – Голос Соколова звенел от волнения, нужно успеть сделать выстрел точно по локомотиву, а потом расстрелять вагоны, чтобы взрывники выполнили задачу.

С гудением вынырнул из леса паровоз, густой белый пар затянул линию горизонта. При виде советского танка на соседних путях машинист дал протяжный гудок и начал экстренное торможение, не заметив притаившейся у деревьев второй «тридцатьчетверки». Скрип, визг металла, грохот выстрела и снаряд «семерки» прошил кабину машиниста. Второй снаряд разнес бок теплушки, где немцы пытались открыть дверь и выскочить наружу. Застрекотал пулемет Руслана, он безостановочным очередями не давал немцам покинуть вагоны. Сотни фашистов высовывались наружу и снова прятались за дощатые бока вагонов от летящих в них пуль. Соколов рассчитал все точно: состав замер, внезапная атака навела панику и теперь, разобщенные по вагонам, враги никак не могли сообразить, как же дать отпор «тридцатьчетверке», которая маневрировала вдоль путей, пресекая любую попытку покинуть вагоны.

Алексей не отрывался от панорамного обзора, через триплекс отслеживая хоть малейшее движение:

– Бабенко, десять метров право. Пытаются выставить пулемет. Приготовить фугас! Руслан, третий вагон в щели солдат с гранатой!

«Семерка» с ревом маневрировала по извилистой траектории от головы к хвосту состава и обратно, прикрывая минеров. Кондратюк в это время металлическим штырем и молотком поспешно делал отверстия в насыпи, следом шли его бойцы, загоняя в каждую дырку динамит, Александра присоединяла проволоку, по которой должен идти разряд для детонации. Колька метался по башне, то выскакивая наружу, проверить, закончили ли минеры работу, то кидался к визиру, высматривая, не удалось ли немцам выбраться из состава. Ему не терпелось ринуться в бой, разнести из пушки все вагоны, так чтобы от состава остались одни щепки. Наконец Кондратюк дал отмашку – готово, – и его бойцы сгрудились за корпусом танка, чтобы не попасть под случайный осколок.

– Мы отступаем, прикрываю отряд, – доложил младший сержант. – Идем к болоту. Взрывчатка готова!

Соколов тоже повел «тридцатьчетверку» на безопасное расстояние от взрыва.

– Отступаем, Бабенко, за деревья задним ходом к разрушенному доту, вставай за него! «Пятерки» к болоту, прикрывай ребят корпусом! Отходим на расстояние взрывной волны!

Танки начали пятиться, удаляясь как можно дальше от насыпи. Немцы, обрадованные отступлением советских бойцов, бросились к дверям вагонов, засуетились. В кабину локомотива полез новый машинист, вниз полетел труп кочегара. Паровоз зафыркал от свежей порции угля и пустил густую струю пара. В открытых дверях теплушек показались гранатометы, минометы, автоматы. Состав ощерился, будто зверь, на танки, которые неспешно отступали в стороны от железной дороги.

– Товарищ командир, разрешите огонь! Ведь думают, что мы испугались, на попятную пошли! – взмолился в эфире Бочкин.

– Нет! Отставить огонь, бережем снаряды. После взрыва мы должны прикрыть этот перешеек до прибытия танковых батальонов, чтобы немцы не восстановили сообщение с Демянском.

Как же самому Соколову хотелось расстрелять, разгромить этот поезд. Ведь внутри враги, боеприпасы, внутри противник, который так долго мучил его Родину, совершил столько бесчинств. Нажми на спуск, и снаряд отомстит, разорвет в клочья противника, мучителя, убийцу. Но это армия, и они выполняют приказ – задержать немцев и не дать восстановить на перегоне пути, а не драться один на один. Состав дернулся, грохнул сцепкой и поплыл вперед. Как только локомотив поравнялся с заминированным местом, Кондратюк нажал на ручку взрывателя, вспыхнула искра, пошла по проволоке, но вдруг перед путями крошечный огонек погас. Мимо катились, увеличивая скорость, вагоны, проносилась черная махина с оружием и фашистами, а советские бойцы смотрели, как они беспрепятственно спасаются от Красной армии.

– Разомкнуло! Разрыв линии! – в отчаянии воскликнул мужчина, который понял, что соединяющую проволоку зацепило гусеницей «тридцатьчетверки», нарушив соединение с закладкой динамита.