Черный порошок мастера Ху

Я уже давно мечтаю заполучить последние предметы из этой уникальной коллекции, которую алчные и бессовестные люди распродали по частям, исходя из самых низменных финансовых соображений. Подумать только: пожертвовать бессмертием ради нескольких пошлых связок сапеков!

— Так вот почему эти вещи не были украдены! Они так и не дошли до графа! — воскликнул вслух мандарин, прежде чем вновь погрузиться в чтение. — Странно, ведь скопец Доброхот включил эти драгоценности в список ввезенных товаров. Что же с ними случилось?

Наконец-mo я буду готов к последнему обряду. Призываемые мною боги будут благосклонно взирать на меня, когда в блистающем одеянии из перьев, увешанный убором из нефритовых звезд, я запою им Канон Великого Вместилища. Зеленый дракон и белый тигр — символы Востока и Запада — пойдут рядом со мной, когда я отправлюсь в небесное путешествие по священным стопам Великого Юя.[18] Там, за волшебными воротами, мне повстречаются пять старцев — пять земных столпов, — и я увижу наконец острова бессмертия, плавающие на поверхности четырех морей. Помогать мне будут мои талисманы, вести меня будут тайные карты, и, словно в океане, я поплыву в лабиринте меж вершин священных гор.

И тогда, напитавшись небесным светом, я вознесусь ввысь, к планетам и светилам, омытый солнечным сиянием и напоенный лунной влагой. И древо жизни, плоды которого, дарящие бесконечную молодость, охраняют птицы в золотом оперении, взрастет под моим распростертым телом. Я же устремлюсь еще выше, к небесной оси — Северному Ковшу, управляющему Вселенной. Коснувшись каждой из семи его звезд, я увижу прячущиеся в них райские кущи, а затем направлю свой полет к последней небесной стоянке — Полярной звезде, узлу, вокруг которого обращаются миры. И там, подставив лицо багровому дыханию Солнца, излучая всем телом невиданное сияние, я сольюсь воедино со Вселенной.

Мандарин Тан присвистнул. Перед ним лежал текст, посвященный внутренней алхимии, и заканчивался он ни много ни мало полным слиянием с миром. Только даосы с их навязчивой страстью к превращениям и неумеренным употреблением всяких снадобий были способны на столь полное отождествление человека и окружающего его мира. Однако граф Дьем был не просто даосом: то, что мандарин прочел в его дневнике, восходило к древней ветви этого учения, о которой рассказывал ему Сю-Тунь, — школе Шанцин. Иезуит и правда говорил, что последователи этого течения, большей частью представители аристократии, для воссоединения с небесами поглощают астральные потоки. Таким образом, граф хранил эту традицию, ведущую начало из Древнего Китая.