Чёрный снег: война и дети

Сегодня «умники» с апломбом говорят,
что надо было сдать фашистам Ленинград.
Тогда бы не было трагической блокады,
напрасных жертв, руин и прочих бед осады.
Мы, дескать, зря из немцев варваров творим —
ведь не разрушили они Париж и Рим.
И град Петра, «полнощная Пальмира»,
открытым городом спокойно ждал бы мира.
Душа блокадника обидою горит:
да полно, русский ли такое говорит!
Иль он забыл страницы прошлого святые?
Вовек пощады не просила мать Россия.
За честь и волю стоя насмерть,
города врагу ворот не открывали никогда!
Могли ли мы не быть верны заветам гордым
и город Ленина предать фашистским ордам!
Пускай бы «умник» эту дикость повторил
на Пискарёвском, над безмолвием могил.
Боюсь, что мёртвые в своей земной постели
такого бы кощунства не стерпели
и все восстали раньше Страшного суда,
чтоб очернителей низвергнуть навсегда.
Да, если б сдались мы, то не было б блокады,
но не осталось бы тогда и Ленинграда!
«Стереть с земли его, – был Гитлера приказ, —
а населению – концлагерь, пули, газ».
Фашисты чётко волю фюрера вершили.
Не миллион бы здесь погиб, а все, кто жили!
И пусть простят меня за громкие слова,
но если б сдáлись мы, то пала бы Москва.

Не меряйте днями блокаду

Не меряйте днями блокаду —
масштаб измерений не тот.
В кошмарах блокадного ада
и время замедлило ход.
Под рухнувшими небесами,
на стонущей в муках земле
минуты казались часами,
а день стоил несколько лет.
В декабрьскую мёрзлую темень,
голодным надеждам назло,
ночей метрономное время,
как будто дистрофик, ползло.
А смерть, торопясь, собирала
добычу в свой чёрный ковчег —
той страшной зимой умирало
в минуту по пять человек!
О, эта зима-морози´на!
Она показалась длинней,
чем все вместе взятые зимы
с Адама до нынешних дней.
Застывших минут баррикады
слились в Пискарёвский гранит…
Не меряйте днями блокаду,
пусть память минуты хранит!
Минута была как награда,
как лишний шажок в бытиё.
Не меряйте днями блокаду,
сочтите минуты её!
Сочтите, чтоб золотом высечь
в граните, на всю глубину.
Один миллион триста тысяч
наполненных смертью минут!
Пусть вечно на глади гранита
нули – словно сдавленный стон:
за эти минуты убито
блокадой один миллион.
Один миллион ленинградцев,
презревших пощаду в плену
и выбравших жребий сражаться,
борясь до последних минут!..
Июльской грозы канонада
гремит над местами боёв.
Не меряйте днями блокаду,
сочтите минуты её!

Всей скорби слезами не вытечь,

всей славы в граните не высечь,
но страшную эту войну
потомки не раз помянут
и в ней миллион триста тысяч
блокадных бессмертных минут.

«Мы не хотели с немцем драк…»