Чёрный снег: война и дети

Я неуклонно стоял на позициях помощи ребятам, и они (те, что в наши годы были помладше, а потом подросли) через несколько лет писали вольное сочинение… обо мне, в сочинениях этих обыгрывалось моё имя: «Наш Коля». Я этим до сих пор горжусь.

Шли мы, не толпясь (а нас было человек триста!), пионерские классы – с отрядными флажками, шли непринуждённо, но чинно. Готовились к поклассному (от пятого до восьмого) обсуждению киноновинки. А новинкой в тот день кинопоказа был фильм по сценарию Геннадия Шпаликова «Я шагаю по Москве».

Ребята были уже немного кинофицированы. Вообще, в нашей школе в целом стал преобладать литературно-художественный уклон, и на её базе проводились общерайонные и даже общегородские методические встречи. Самое удивительное (но это уже не чудо, а просто-напросто совпадение), что в том самом классе, где мы проводили наиболее важные и ответственные встречи, спустя десять лет время от времени шли занятия факультета журналистики Ленинградского университета. Мне довелось читать там новый экспериментальный курс лекций по литературно-художественной критике, и я неизменно возвращался к временам своей вожатской юности.

…Обратно (через сеанс) мы возвращались по домам с песней на устах, прямо слетевшей с экрана: «А я иду, шагаю по Москве, и я пройти ещё смогу…» Песня нам очень понравилась, вот к фильму были значительные претензии, к чему ребята были уже подготовлены.

Так в нашу жизнь вошёл киносценарист и поэт Геннадий Шпаликов. Затем к зрителям пришли фильмы, поставленные по его сценариям: «Трамвай в другие города», «Звезда на пряжке», «Застава Ильича» (вышел под названием «Мне двадцать лет»), «Я родом из детства», «Ты и я», «Пой песню, поэт…» (о Сергее Есенине). Приведённые данные неполные. Всё равно это немало! Поэтому говорить о каких-то страшных финансовых затруднениях Шпаликова и тем более крахе не приходится. Это явная легенда.

Что касается Москвы, её Шпаликов несомненно любил (в Ленинград он так и не вписался), хотя действие его единственного авторского фильма «Долгая счастливая жизнь» происходит на берегах Невы.

Какую же Москву любил и воспевал в своих фильмах Шпаликов? Старую, посленаполеоновскую, купеческую с эклек-тивным зодчеством конца XIX – начала XX века? Нет! Прежде всего – Москву 60-х годов. Он и его операторы воистину её опоэтизировали.

Готовя этот текст, я перечитал все доступные для меня стихи, причем не как читатель, а как редактор с полувековым стажем. Каков же вывод?.. Как поэт-профессионал Шпаликов не состоялся. А мог! Некоторые фрагменты поэтических текстов превосходны сами по себе, а стихотворений пятнадцать могли бы войти в антологию, настолько они хороши. А вот в Книгу поэтических книг (по замыслу) Евтушенко ни одного текста Шпаликова не включил, хотя щедро предоставил место тем авторам, которые не доросли даже до многотиражных и муниципальных газет.

Есть ли у Геннадия Шпаликова шедевры в кинодраматургии? Это, несомненно, сценарий киноповести «Девочка Надя, чего тебе надо?» Был бы необычайно честный, насущный и совершенный фильм в случае, если бы ему дали дорогу. Очень высоко надо поставить готовый фильм «Я родом из детства». Всё остальное намного ниже возможного для нашего автора уровня. Проза, киносценарии, стихи, драматургия и дневниковые записи вошли в авторские книги Шпаликова «Я жил как жил» и «Может, я не доживу…», которые выдержали уже несколько изданий. Его стихи и проза – в книгу «Я шагаю по Москве» и другие.

…Когда бываю в Москве (а это происходит всё реже и реже!), я направляюсь непременно в дорогие мне места (ну, скажем, на Пятницкую улицу, в Добрынинский переулок, Замоскворечье…) и живо представляю себе, как по-прежнему размашисто и споро идёт-шагает Геннадий Шпаликов по СВОЕЙ Москве, и чувствую, что нам, представителям более младших поколений, его не догнать!..

Геннадий Фёдорович Шпаликов (1937–1974)

Уеду в сорок пятый год

(этим стихотворением [закадровый голос] завершается фильм Н. Губенко «Подранки»

По несчастью или к счастью,
истина проста:
никогда не возвращайся
в прежние места.
Даже если пепелище
выглядит вполне,
не найти того, что ищем,
ни тебе, ни мне.
Путешествие в обратно
я бы запретил.
Я прошу тебя, как брата,
душу не мути!
А не то рвану по следу
(кто меня вернёт?)
и на валенках уеду
в сорок пятый год.
В сорок пятом угадаю,
там, где (боже мой!)
будет мама молодая
и отец живой.

На площадке танцевальной