Черный список

Я посмотрела на него нависающего надо мной и увидела как поменяли цвет его серые глаза. Они стали тигриные, но теперь они были глазами тигра цвета янтаря, утренней зари. Я знала этот цвет.

Его бедра сделали еще один толчок, так глубоко скользнув, что грань между ошеломляющим удовольствием и почти болью подогнала меня, и мы вместе достигли оргазма, после чего я стала питаться. Я кормилась от его тела между моих ног; я кормилась, пока он изливался в меня; я кормилась, раздирая ногтями его руки, пока он нависал надомной. Затем, он снова содрогнулся, глубоко вонзаясь в меня — по новой вынуждая вырывать крики из наших ртов, доводя нас — до двойного освобождения. Из человеческого тела накрывающего меня полился дождь из густой горячей жидкости, и тело, находящееся между моих ног покрылось золотистым мехом с темными янтарными полосами, обрамляющим лицо с орехово-голубыми глазами.

Он прорычал мое имя: — Анита, что ты со мной сделала?

Я провела своими руками вниз по светлому, сухому меху его рук — он был невероятно мягким. — Привела тебя домой, — ответила я.

Он упал на меня, и мне пришлось в последнюю секунду отпихнуть его, чтобы это огромная тяжелая верхняя часть туловища не вжала меня в матрас. Он все еще был глубоко внутри меня, и также был огромен в этой форме. Я перекатилась набок, закинув ногу ему на бедро. Но у меня даже не получилось обернуться вокруг его бедра.

Я подумала, что он пытается выскользнуть из меня, но не привык к своим новым размерам, от того, что только что занимался сексом, и только что пришлось перекинуться, так что он исчерпал все свои силы. Он моргнул. — Это не я.

— Я почувствовала запах золотого тигра, сразу, как только мы познакомились, — сказала я сиплым голосом.

— Это невозможно.

Он положил свою меховую руку мне на бок, чтобы смог рассмотреть золотой мех на фоне моей кожи. Его член становился мягче, толи от изумления от всего происходящего толи от утомления толи от шока и смог выскользнуть из меня. Это движение заставило нас обоих вздрогнуть. Когда мы снова смогли разговаривать, он сказал, — Ни у кого нет четырех форм.

— У тебя есть, — сказала я и положила руку на вздымающуюся грудную клетку. Он был неплох в человеческой форме, но в форме полузверя-получеловека все становится больше. Он стал похож на культуриста в этом облике. Я задумалась, как выглядят оставшиеся дома оборотни, серьезно занимающиеся бодибилдингом, в образе полузверя-получеловека. Было непривычно заниматься сексом в такой форме, так как до такого, как правило — не доходило.

— О чем задумалась? — спросил он

Я перевела взгляд от груди к его лицу, что-то было до странности привлекательное в этой смеси человека и кошки. Я сказала единственное, что могла сказать в тот момент. — О том, что ты прекрасен.

От этой фразы он по-кошачьи ухмыльнулся, раздвигая губы так, что стали видны зубы, которые могли порвать меня в клочья. Он притянул меня ближе, его мех был единственной сухой вещью на кровати. Я никогда не понимала, почему при перекидывании заливает все вокруг, а шерсть остается сухой. — Я тебя всего испачкаю, — сказала я.

— Это все моя вина, — прошептал он, и притянул меня в теплый, сухой круг своего тела, несмотря на то, что я была покрыта густой холодной слизью. Он обнял меня, и я свернулась в уютном кольце его рук, уткнувшись ему в грудь, прижимаясь к животу и к остальным частям его тела — в этом не было ничего сексуального, дело было в комфорте. Он удерживал меня в крепких объятиях, и стал дрожать. Я не сразу поняла, что Итан плакал.

Я гладила его мех и мускулы. Такие большие сейчас, такие сильные, способные разорвать меня на куски, но все это огромное тело прижималось ко мне. Он цеплялся за меня и плакал, пока я его держала, лаская и успокаивая, поглаживая своими руками. Я не спрашивала, почему он плачет, не имело значения, какую боль он оплакивает, уткнувшись в меня, среди мокрых простыней, — значение имело только то, что я держала его и говорила ему, что все будет хорошо.

123

Глава 25

Переводчики: Kejlin, dekorf, Светуська, ArViSta

Вычитка: Светуська

Прежде чем я смогла уйти на расследование преступления, мне пришлось принять душ. Практически с головы до ног я была покрыта густой прозрачной противной слизью. Из прошлого опыта я вынесла, что она очень быстро засыхает и становится липкой, очень липкой. Мне даже не хотелось одевать на эту грязь — чистую одежду и в одиночку объяснять другим копам, что это, и почему этим покрыта. Именно по этим причинам я принимала душ, когда Итан постучал в дверь ванной.

— Анита, — окликнул он; и должно быть с первого раза его глубокий голос затерялся в шуме воды, потому что он снова произнес мое имя, застучав громче. — Анита!