Черта

Первый президент Государства Израиль Хаим Вейцман писал в своих воспоминаниях: «Городок, где я родился, Мотоль (или Мотеле, как его любовно называли евреи), стоял – да, возможно, еще и сейчас стоит – на берегу небольшой речки, в болотистой местности, занимавшей бóльшую часть Минской и соседних белорусских губерний, на плоской, открытой равнине, угрюмой и однообразной… Весной и осенью все вокруг превращалось в море грязи; зимой здесь царствовали лед и снег, летом неизменно висело облако пыли. И повсюду на этой равнине, в сотнях городков и местечек, жили евреи, жили уже давно – крохотные еврейские островки в чужом океане…»

Местечки, или штетлы (по другому – штетеле), как говорили местные жители, были действительно островками в чужом, зачастую очень неспокойном, грозящем потрясениями и катастрофами, океане.

Многие из них возникали на пустующих землях, превращаясь с течением времени в еврейские городки, большинство жителей которых по роду деятельности (аренда помещичьих имений, скупка сельхозпродуктов, коробейничество, различные ремесла), а также по образу жизни были тесно связаны с деревней.

Царское правительство изредка разрешало, но чаще запрещало евреям жить в сельской местности, и это приводило к тяжелым последствиям. В 1823 году могилевскому, витебскому, а позднее и гродненскому губернаторам был дан указ о запрещении евреям селиться на казенных землях и о переселении их из таких местностей в города и местечки. Согласно докладам губернаторов, в результате выселения евреев из сельских местностей Могилевской и Витебской губерний, растянувшегося на восемь лет, «до сорока тысяч душ бродило вдоль дорог целыми семьями, с малолетними детьми».

Одним из последствий этих мер в Белоруссии стала еще большая концентрация людей и рост населения в местечках. Часто из-за недостатка земли дома евреев стояли буквально вплотную друг к другу, и иногда казалось, что все местечко можно пробежать по их крышам.

Вот данные по некоторым местечкам белорусской части черты оседлости. В Кубличах в начале ХХ века из 1800 жителей 1600 (89 %) были евреи. В Лядах в 1897 году проживали 3763 еврея, что составляло 84 % населения. В Березино проживал 4871 человек, в том числе 3377 евреев (70 %). В Шумилино евреи составляли 88 % населения, в Шарковщине 87 %, в Браславе 82 %.

За этими сухими цифрами стоял своеобразный, поистине неповторимый мир, сочетавший порой самые неожиданные элементы. Присмотримся к нему на примере местечка Щедрин, расположившегося недалеко от Гомеля.

«Положением о евреях» 1835 года выделялись участки земли, которые разрешалось продавать евреям для создания сельскохозяйственных поселений – отдельно от русских деревень. Более того, еврею, который купит участок земли и поселит там не менее 50 своих единоверцев, предоставлялись различные льготы, а все поселение могло быть освобождено от поставки рекрутов.

Наиболее многочисленной группой среди желающих обосноваться на земле были ишувники – то есть жители сел и деревень, а не еврейских местечек. Знакомые с деревенским трудом, они готовы были устремиться в новые поселения, чтобы освободиться от тягот прежней жизни и от ужаса набора кантонистов. Но над ними дамокловым мечом висело периодически приостанавливаемое и вновь возобновляемое постановление правительства от 1804 года о выселении.

В 1842 году сорок семей ишувников из деревень и сел вокруг Бобруйска, не дожидаясь, пока правительство переведет их на казенную землю, купили у местного помещика 600 десятин земли и деревушку Щедрин, жители которой были переселены помещиком в другую деревню. Новоявленные земледельцы были хасидами, и покупку они оформили на любавичского ребе[107].

Со временем бóльшая часть щедринцев взялась за землепашество. Сюда же переехали евреи-ремесленники. В это время в Белоруссии начала бурно развиваться лесная отрасль, и жители Щедрина активно занялись продажей леса, а разбогатевший на этом купец по фамилии Голодец со своими домочадцами застроил целый район, получивший название Двор, где работали десятки жителей местечка: плотники, столяры, специалисты по лесу, служащие конторы.

Наивысшего уровня развития Щедрин достиг на рубеже XIX–XX веков. Согласно переписи населения России 1897 года, здесь проживали 4022 человека.

В 1913 году по всей России торжественно отмечали 300-летие дома Романовых. Евреи местечка, конечно же, не остались в стороне от такого события. Что подумают о них власти? Да и урядник, встретив раввина на улице, намекнул, что в церкви славят царя и в костеле за него молятся, а синагога как-то в стороне осталась. И хотя к царю-батюшке щедринцы, скорее всего, особой симпатии не испытывали, было решено провести торжественный молебен. Поднявшись на синагогальную биму[108] – явно непривычное для них место, – урядник и стражник, согласно торжественности момента, взяли сабли «на караул», раввин произнес молитву о здоровье и благополучии царя и всей его семьи, синагогальный староста произнес речь, и хор с кантором дружно запели на идише «Боже, царя храни…».