Черта

Командующий Северо-Западным фронтом генерал Михаил Алексеев, будущий начальник штаба Верховного главнокомандующего, 30 июня 1915 года подписал «Правила высылки евреев из военных округов Северо-Западного фронта», регламентировавшие процедуру взятия заложников. Эти правила использовались вплоть до революции.

Власти использовали и другие способы коллективного наказания за якобы имевшуюся вину. Осенью 1914 года командующий 1-й армией генерал-адъютант Павел Ренненкампф приказал всем евреям Мариамполя, Кальварии и других мест Сувалкской губернии[123] во время праздника Суккот[124] выйти на шоссейные работы – в наказание за помощь, якобы оказанную немцам.

В августе 1914 года почта получила предписание уничтожать все письма, в которых содержалось «хотя бы несколько слов на еврейском языке». 5 июля 1915 года Ставкой Верховного главнокомандования было полностью запрещено издание еврейских газет и журналов на иврите и идише, вплоть до детских, под тем предлогом, что в еврейских газетах печатаются условные объявления в интересах немецкой разведки.

Были и индивидуальные судебные процессы по обвинению евреев в измене, по большей части надуманному. Более того, не только высшее командование, но и старшие офицеры могли своей властью казнить подозреваемых в шпионаже. По немецким данным, только в первые недели войны по подозрению в шпионаже было казнено свыше ста евреев.

Апогеем антисемитской политики властей в отношении населения черты оседлости стали массовые депортации. Принято считать, что они имели место только весной 1915 года, однако на самом деле первые депортации начались уже во время осенней кампании 1914-го на территории Царства Польского, где только из Варшавы были высланы 80 тысяч человек.

Наиболее массовый характер явление приняло после наступления немецких войск весной 1915 года, когда общее число выселенных евреев составило не менее 200 тысяч человек. Депортировали больных, раненых солдат, семьи фронтовиков. Выселения привели к новой волне насилия, поскольку и солдаты, и местные жители других национальностей считали, что выселяемые евреи поставлены вне закона.

Еврейские общины местечек, через которые шли колонны депортируемых (иногда до железных дорог требовалось пройти несколько десятков километров), пытались помочь им продовольствием, давали подводы, ночлег. К поездам с выселенцами подвозили продукты. Однако в некоторых местах (Гомель, Белица) полиция запрещала общинам помогать депортируемым. Евреи местечка Посволь, например, были вынуждены десять суток ехать в поезде до места высылки, и товарные вагоны ни разу не были открыты.

Депортации вызвали протесты со стороны еврейских организаций и широких кругов интеллигенции; скандалы вспыхнули и за границей (особенно в США), осложнив для России получение кредитов за рубежом. По воспоминаниям современников, даже непримиримые антисемиты стали обращаться к членам правительства с протестами и жалобами на возмутительное отношение к евреям в зоне боевых действий и прифронтовой полосе. К протестам против депортаций присоединились и отдельные министры. Председатель Совета министров Иван Горемыкин[125], в частности, написал Николаю II докладную записку, в которой отмечал, что продолжение депортаций усилит обнищание еврейских общин, вызовет эпидемии, приведет к кризису в городах, обострит напряженность в отношениях между христианами и иудеями и приведет к погромам.

И действительно, масштабные выселения евреев весной 1915 года привели к совсем иным последствиям, нежели те, на которые рассчитывали их инициаторы. Следствием депортаций стал серьезный упадок экономики в регионах выселения. Использование железных дорог для перевозки больших масс людей на значительные расстояния привело к разбалансировке транспортной системы Российской империи, затруднило снабжение армии и крупных городов всем необходимым (в декабре 1915 года это признал и сам генерал Алексеев). Колонны депортируемых мешали передвижению войск. Приток беженцев и выселенцев в Петроград существенно осложнил продовольственное положение столицы. Интересно, что три десятилетия спустя с аналогичными проблемами столкнулась нацистская Германия[126].

Еще одним последствием, о котором организаторы депортаций не подумали, стал расцвет еврейской жизни на территориях, куда были перемещены выселенцы. К примеру, подъем еврейской культуры начался в Харькове, ранее ничем подобным не отличавшемся. Значительным еврейским культурным центром стал Екатеринослав.

После революции Временное правительство разрешило депортированным вернуться домой, но военные власти старались пресечь эти попытки и сдерживали стремление правительства создать схему возвращения изъятой собственности. Стихийное же возвращение порождало явление, с которым евреи столкнулись и во время Второй мировой войны, – конфликты с новыми владельцами еврейского имущества.