Черта

Феномен шока от столкновения с иной культурой и религией зафиксирован во многих воспоминаниях, письмах, художественных произведениях, описывающих психологию «зеленых», неопытных иммигрантов. В знаменитом романе «Мальчик Мотл» Шолом-Алейхем передает впечатление от города, увиденного глазами ребенка:

«Трах-тарарах-тах-тах-тах! Тах! Дзинь-дзинь-дзинь-глин-глон! У-а! У-а! У-а! Ду-ду-ду-ду-д! Фью! Ай-яй-яй-яй-яй! И снова: трах-тах-тах! И вдруг врывается визг недорезанной свиньи: хрю-хрю-хрю! Таковы были звуки, ошеломившие нас в первую минуту, когда мы прибыли в Нью-Йорк. ‹…› Въезд в Нью-Йорк ужасен! Сама по себе езда не так страшна, как пересадка из одного вагона в другой. Только как будто бы сели, – и уже вы летите, как орлы, где-то в вышине по длинному узкому мосту, – убиться можно! Это у них называется “элевейтор”. Думаете, это все? Не торопитесь! Вылезаете из “элевейтора”, пересаживаетесь в другой вагон, спускаетесь по лестнице, словно в погреб, и летите уже под землей, да так быстро, что в глазах мелькает. Это уже называется “цобвей”»[85].

Но, несмотря на этот шок, еврейские иммигранты начинали вживаться в новый для них мир, нередко используя при этом формы и способы, привычные им по жизни в черте оседлости. Прежде всего, они старались селиться в городах (поскольку сами были преимущественно выходцами из местечек и городов) и устраиваться в одном районе. Живя в еврейском квартале, они могли рассчитывать на помощь и просто общение на родном языке, могли посещать синагогу, покупать кошерную еду или приглашать для детей хорошего меламеда[86]. Возрождавшееся таким образом «гетто» уже могло предоставить вновь приехавшим иммигрантам рабочие места.

А потом начинал действовать знаменитый «плавильный котел», постепенно превращавший выходцев из разных стран, носителей разных культур в единый народ. Но, в отличие от предыдущей родины, теперь никто не приходил к бывшим обитателям Черты в форме полицейского или жандарма, требуя неукоснительного исполнения репрессивного по отношению к евреям законодательства.

«Голдене медине», как оказалось, не была усыпана золотом. Но она оправдывала другое ожидание народа, вырвавшегося из Черты, – давала возможность свободного развития, когда успех каждой семьи, каждого человека, проделавшего непростой путь из России в Америку, зависел в первую очередь от его труда, старания, энергии и способностей.

А с этим «товаром» у переселенцев из Черты все было в порядке. Поэтому и в американском «плавильном котле» они смогли играть роль той самой «щепотки соли», о которой так точно сказал Эренбург.

Светлана Владимировна Пахомова

культуролог, специалист по израильскому и еврейскому кино, научный сотрудник Музея истории евреев в России. Окончила Российско-американский центр библеистики и иудаики РГГУ, прошла стажировку в Международном институте им. Ротбера (Еврейский университет в Иерусалиме).

Голда Меир. Первый известный фотопортрет в Пинске. 1904 г.

Титульный лист. «Либава, Указания для эмигрантов, направляющихся через этот порт». Издание Центрального комитета Еврейского колонизационного общества. С-Петербург, 1911 г.

Медосмотр мигрантов, прибывающих в США, на острове Эллис в бухте Нью-Йорка

Эмигранты на пароходе, пересекающем Атлантику

Еврей-разносчик в Ист-Сайде. Нью-Йорк, около 1900 г.

Еврейский рынок в Ист-Сайде. Нью-Йорк, около 1900 г.

Большинство иммигрантов ютились в многоквартирных домах в Бруклине. Фото из фондов Бруклинской Публичной библиотеки

15. Люди Черты: адвокат Мордехай (Максим) Винавер