Чертеж Ньютона

Я ухватился за эту цитату, потому что она совпадала с моим убеждением: именно согласно законам природы взаимодействие сознаний рождает необходимость учитывать других людей. Наше тело подчиняется законам естествознания. Так почему же сознанию не быть согласным с той же грамматикой природы? Мораль рождается, когда один человек ставит себя в зависимость от существования другого, подобно тому как элементарные частицы связывают свои волновые функции, подчиняясь неизбежности закона природы, – думал я вопреки завету Ньютона, с одной стороны, «не измышлявшего гипотез», однако с другой, теологической, – погружавшегося в глубоко воображаемые материи, хоть и воплощенные в призраке Храма. Мир без морали – это мир корпускул, которым безразличны другие частицы-личности, они лишь сталкиваются между собой, в то время как моральный мир связывает личности в общую волновую функцию. Рождающаяся неопределенность, то есть умаление детерминизма, может быть интерпретирована как надежда. Мораль происходит из законов природы, и сознание обладает волновыми качествами, хотя, скорее всего, оно макрообъект. Мораль – это что-то вроде закона тяготения. В ней есть прогресс и варварство, ибо не каждая культура способна воспринять законы Ньютона и тем более квантовую механику с тем, чтобы понять, что многие аспекты так называемой большой проблемы сознания могут быть развиты, если принять допущение, что сознание (Я) подобно элементарной частице: обнаружить Я нельзя, но оно существует; Я взаимодействует «волновым» образом с другими сознаниями, при том что с очевидностью цельно и неделимо; Я способно к «туннелированию», то есть обладает воображением, и так далее. Парадоксальная задача состоит в том, чтобы понять, как мозг – макроскопический стохастический объект – порождает элементарность. И красота этой задачи говорит о том, что она не бессмысленна.

Глава 14 Шимон Леви

Однажды отец показал мне в Эйн-Кареме, в университетском госпитале, нобелевскую медаль Альберта Эйнштейна. Небольшая, с ломтик пеперони, червонного золота. Вручена она была формально за открытие фотоэффекта, но на самом деле – за теорию относительности. Охранник с картофельным носом, как у Рембрандта, со спины присматривал, как я стираю пальцами пыль со стекла тусклой витрины.

«Понимаешь, родной, – сказал отец, – некогда наука не отличалась от мистических исследований. Библейский Енох поведал людям, что звёзды суть огненные горы, обладающие протяженностью, а не дыры в куполе небесных сфер. В XX веке общая теория относительности сообщила человечеству о законах пространства и времени, которые соблюдаются с немыслимой точностью – на семь порядков большей, чем законы классического, видимого мира, законы Ньютона. Следовательно, законы воображения, законы невидимого мира, если угодно, мира мистики („для непосвященных“), законы, например, не познаваемой для большинства квантовой механики – сущности фундаментальные не только для мироздания, но и для человеческой жизни. Разум же обыденности до сих пор еще находится в рамках, когда грозовую молнию проще приписать колеснице Ильи-пророка, а не уравнениям Максвелла.

Пока не было квантовой механики, человек прекрасно без нее обходился. Сейчас такой „изоляционизм“ профанического существования не просто бессмыслен – он служит злу. И не только в плане общего ущерба просвещению, но хотя бы потому, что корневой принцип этики – принятие во внимание мира иного сознания (того самого библейского „ближнего“) – лежит в основе принципа неопределенности Шредингера. Ибо метафизика, в сущности, и есть физика: почти всё, что нас окружает и изменяет мир, основано на законах той области мироздания, что была открыта лишь благодаря пытливости разума, а не полноты эксперимента. Наука давно и плодотворно не столько заменяет теологию, сколько ее углубляет.

Глубинное содержание мира непредсказуемо. Оно выше логики, и от ученого требуется постоянная готовность к открытию в нем связей, несовместимых с привычным мышлением. Как воображение оплодотворяет мир и рождает новый смысл? В 1920-х годах остро стояла проблема смены научной парадигмы: новое видение физического мира не укладывалось в сознании ученых. Новое мировоззрение, связанное с открытием микромира, требовало пересмотра основных положений в философии науки.

Истина – та сущность, что открыто прорастает в мир. Ложь – обрезанная сухая ветка. XX век – груда такого валежника: идеологий, фундаментализмов и т. д.

Если отвлечься от исторических деталей, проблема человечества остается все той же: есть мораль или ее нет. Гитлер считал, что главную загвоздку для рода людского – мораль – придумали евреи. В общем-то, именно потому он и решил совместить устранение этого препятствия (то есть морали) с уничтожением его „изобретателей“.