Чертеж Ньютона

У отца имелось разъяснение: есть здесь дома, специально выстроенные патриотами города для сохранности особенно ценных раскопок. Такого рода потайная консервация была изобретена во времена османов, позволявших проводить любые раскопки только под прицелом своих ружей. Этот способ придумал Конрад Шик, иерусалимский лев, находивший общий язык с турками и втайне от них привечавший английских археологов из Palestinе Exploration Fund, командированных королевой исследовать культуру библейского ландшафта. Если англичане что-то находили, то шли на поклон к темплерам, секте немецких идеалистов, которые собирались построить в Иерусалиме Царство Божье и имели особое влияние на турок, главным образом благодаря приезду в Палестину кайзера Вильгельма; так земля с еще не возделанным посевом знаний о прошлом попадала к братьям во Христе. Темплеры могли выкупить под строительство почти любой участок к югу от Султанского бассейна и в этом преуспели – на радость и ложе «Четырех мучеников», руководимой Уорреном. Раскопки проводились по маскировочной схеме: фальшфундамент ставился по периметру с гаком, захватывая бóльшую площадь, чем необходимо было для раскопа, поскольку углубляться без обрушения грунта возможно только ступенями, – и, когда весь участок оказывался скрыт от глаз турок, начиналась потайная выемка почвы. Археологам приходилось не отсвечивать и жить, пока идут работы, скрытно неподалеку, где-нибудь в долине Гигантов. Потом, во времена английского мандата, приемы сохранились, ибо неизвестно еще, какие варвары могли нагрянуть и разобрать драгоценные руины на стройматериал, как привыкли поступать здесь поселенцы всех веков – от византийских монахов до бедуинов, распатронивших не одну сотню памятников древности по всей Палестине.

Такие специальные археологические дома принадлежали – неформально до мандата и формально после – британской короне, хотя и покупались в большинстве своем на деньги евреев, в том числе и Рокфеллера. Турки едва терпели англичан, им всюду мерещились (и справедливо) разведчики противника, и Palestine Exploration Fund вынужден был официально брать в пайщики землевладений темплеров.

Власти Иерусалима с гордостью чтили святость частной собственности, охраняемой колониальным наследием прецедентного права. Это было к лицу городу, большинство обитателей которого вопрос добра и закона ставили в жизни на видное место. Власти предпочитали не нарушать особенную структуру владений, расцвечивающих городское пространство: инкогнито владельцев придавало Иерусалиму таинственности. Я понимал, что застрял в нем, как шмель в каперсе. Я собирался оплачивать коммунальные платежи вслед за отцом, но еще не сообразил, как устроить для этого встречу с собственниками. Коммунальное хозяйство обслуживала специальная компания, а чеки ежемесячно отправлялись мной по указанию Беллы на адрес организации, чье название значилось латиницей на банковской ведомости: Ante Christum Natum – «До рождения Христа».

Три эти буквы – ACN – часто появлялись в записях отца; то крупным пляшущим почерком, когда, наверное, с деньгами было туго, то аккуратным, когда доходы дозволяли спокойствие. Встречались записи: «ACN заказал обзор в счет оплаты сентября и электричества за август. Оч. хор.». Или: «Неделя рабства в счет долга ACN». Для меня такие записи составляли орнамент его жизни – память цеплялась за эти детали, подобно пчеле, обтирающей тычинку.