Черти поневоле

– Стадо чертей! – сказал Евстигнеев. – Вот кого Маланья воспитала! Макаренко! Ушинский! Гений воспитания!

– Она тут ни при чем, – проворчал Костя, – это Яга на них заклятие наложила. И Леший тоже.

– Не верю! – сказал Евстигнеев. – Тут что-то еще. О! Они же в реакторе побывали… Правда, не все. Нет, Маланья наверняка к ним руку приложила. Чувствуется размах, стиль! Да если б наша Степанидовна увидала этих красавцев, она бы с ума сошла!

Один Шлоссер молчал. Однако было видно, что он не просто так молчит, а в голове его созревает новая гипотеза. Не говоря ни слова, механик вытащил из кармана гаечный ключ, повертел его в руках, просветлел лицом и успокоился. Успокоившись, он усмехнулся, извлек из другого кармана калькулятор и принялся что-то подсчитывать. Минут пять Шлоссер занимался этим делом, наконец убрал калькулятор и повернулся к друзьям.

– Я тут посчитал… Этим дуракам повезло, что они влезли в реактор, когда тот был на холостом ходу. Мощность небольшая, кривизна гиперполя минимальная. К тому же они выпили противоядие. Так что скоро у них все нормализуется!

– Стало быть, светиться перестанут? – уточнил Евстигнеев. – А как скоро? День-два?

Шлоссер покачал головой:

– Ты даешь нереальные сроки. Все пройдет само собой лет через пятьсот. Гарантирую. Конечно, можно их загнать в поглотитель. Тогда все как рукой снимет. Правда, вместе с волосами.

– И с головой, – ехидно добавил Евстигнеев.

– Это смотря какая голова, – серьезно возразил Шлоссер. – У них, как я посмотрю, головы на редкость крепкие. Чугун!

– Но-но! – сказал Евстигнеев. – Не хватало еще чужими жизнями рисковать!

– Согласен, – кивнул Шлоссер, – головы можно смазать защитным кремом. В этом случае гарантируется полная безопасность.

– Защитный крем – это вазелин! – хихикнул Евстигнеев.

– Верно, – удивился Шлоссер, – а ты откуда знаешь?

– Да уж знаю, – усмехнулся Евстигнеев.

– Откуда, откуда?

– Да что у меня, носа нет? – рассердился Евстигнеев. – Сколько раз от тебя вазелином воняло? И кожа на башке постоянно блестит!

– Ах, ну да, – смутился Шлоссер, – было дело. Это когда я на себе хотел поставить эксперимент. Насытить тело энергией. Чтобы есть не надо было.

– Это как же? – ахнул Евстигнеев. – И, главное, зачем?

– В целях экономии времени и денег, – сказал Шлоссер. – И вообще. Принципиально. Пора человечеству научиться обходиться без пищи. Чтобы нажал кнопку – и сыт лет на сто. Ну пусть не на сто…

– На всю оставшуюся жизнь, – вздохнул Евстигнеев. – Ты, Семеныч, когда-нибудь доэкспериментируешься. Вот что. Пока мы не можем обходиться без пищи, пойдем-ка выпьем чайку!

От этого предложения не отказался никто.

Евстигнеев отпер дверь. На кухне горел свет. Чайник уже пыхтел на газу, а рядом на табуретке стоял на задних лапах Антуан, подвязав полотенце не хуже иной кухарки, и готовил яичницу.

– Мм-няу! – воскликнул он. – Наконец-то! На троих?

– Кто же пьет ночью? – пошутил Шлоссер.

– Какая испорченность нравов! – покачал башкой кот. – Зачем понимать превратно? Я, мм-няу, имел в виду яичницу!

– Тогда на всех, – сказал Костя.

– Заметано! – бодро ответил Антуан. – Считая, мм-няу, конечно, меня. Вы ведь не собираетесь сбросить разумное существо с парохода современности?

– Тебя?! – воскликнул Евстигнеев. – Ни за что! Ты нам дорог, как вечный укор совести, как грехи далекой юности!

– Это юмор? – спросил Антуан, замерев над сковородкой.

– Самокритика, – улыбнулся Евстигнеев.

– Тогда я готовлю?

– Валяй, – махнул рукой Евстигнеев и, увидев, что чайник вскипел, бросился заваривать чай.

Действие «Громовержца» сказалось незамедлительно. Разум у друзей прочистился необыкновенно. Правда, яичница снова его слегка затуманила, но основную мысль все высказали единодушно:

– Без Яги не обойтись!

Они имели в виду не только Степанидовну, но и Горыныча с Кощеем и, конечно, Лешего.

– Народное ополчение поможет, – твердо обещал Костя.

– Давно ли лесная… хм, нечисть… стала народным ополчением? – Шлоссер вопросительно поднял бровь.

– Семеныч! – с упреком сказал Евстигнеев. – Нечисть – это жильцы Маланьи!

– Верно, – смутился механик. – Это я оговорился, не прав. И вообще, дело зашло слишком далеко. Хулиганство, грабеж со взломом, избиение Лисипицина. Что с бандитами делать?

– Выгнать их с треском, – сказал Евстигнеев, – у нас своих чертей хватает, нам новые не нужны.

– Новые и вдобавок злые, – напомнил Шлоссер.

– Выгнать их не удастся, – напомнил Костя, – отворот-поворотное зелье не пустит. Придется своими силами укрощать. Слушайте! А может, товарищеский суд, а?

– Верно! – обрадовались друзья. – Соберем общественность, призовем преступников к ответу. Правда, Маланья их не выдаст.

– Тогда и Маланью призовем, – сказал Костя, – как укрывателя.

– Соучастника! – добавил Антуан сквозь дрему и, сладко вытянув лапы, захрапел снова.

– А ты вообще должен был за ними следить, – сказал Костя, устранился, понимаете ли, от важного дела.

– Я следил, – возразил Антуан.

– И много наследил? – улыбнулся Евстигнеев.

– Скукотища! Они только спят да ругаются.

– Н-да, – вздохнул Шлоссер, – та еще компания.