Черти поневоле

– Отставить! – прошептал Эдик. – У всех болят рога. Но надо быть в форме. Сегодня отчаливаем. Нужно соответствовать. Начнем с зарядки… Толян, не толпись в проходе, лежи смирно, потом разберешься с Серым, кому сказал?!

Толян вздохнул, обиженно покосился на Серого и повернулся к шефу. Не вставая, шеф поднял вверх желтые жилистые руки и развел их в стороны.

– Раз-два!

При этом он угодил Толяну в глаз, и тот залился долгим жалобным воем.

– За что? – причитал Толян. – Что я тебе сделал?

– Извини, – смутился шеф, – нечаянно вышло! Ты вон мне тоже вчера каблуком в глаз заехал, а я хоть бы хны!

– Нас бьют, а мы крепчаем! – поддержал разговор Колян.

– Точно! – подтвердил Серый и тут же раскашлялся, схватившись за грудь, на которой лежала гиря.

– Продолжим, – предложил шеф. – Упражнение следующее: пошевелили правой ногой… Достаточно! Пошевелили левой… Сильней. Еще сильней! Ох! Свело, не разогнуть! – Эдик заорал и забил руками по кровати.

– Иголкой надо кольнуть, – лениво посоветовал Толян.

– Рогом! – предложил Колян и, дотянувшись до шефа, боднул его в ногу.

– Спасибо, Колян. Ты настоящий друг! – прочувствованно сказал Эдик, потирая рога. – Да что ж они болят, проклятые? Будь другом, Колян, посмотри!

Польщенный вниманием шефа, Колян поднялся с кровати и наклонился над командиром. С минуту он рассматривал рога, а потом уставился на Эдика.

– Труба, шеф! – еле слышно прошептал он.

– Что? – испугался Эдик. – Что такое?

– Кариес! – трагическим голосом возвестил Колян. – Шеф, у тебя в обоих рогах дупла, как в зубах. Неужели и у нас то же самое?!

– Только без паники! – заволновался Эдик. – Гниют рога – это, может, даже хорошо. Сгниют на фиг, и выдирать не надо!

– Надо, шеф, надо! – застонали Серый и Толян. – Это же сколько терпеть?

– А может, действительно сходить к зубному врачу? – задумался Эдик. – Пусть выдирает. Только с заморозкой. Слушай мою команду! – сказал он. – Сейчас перекусим – и к зубному! А пока – водные процедуры.

Шеф вылез из-под одеяла и прошлепал на кухню, стараясь не налетать на предметы. На кухне гремела посудой Маланья. Но вместо веселого зычного голоса слышалось только ее тяжелое дыхание.

– В монастырь пойду, – сказала наконец старуха, – это мне наказание за грехи тяжкие. Вот уж и черти дома живут!

– Если черти живут, – весомо сказал шеф, – то ходи, не ходи – никакой монастырь не поможет!

– А все вы, ироды несчастные, – завопила вдруг бабка, – свалились на мою Голову!

– Мы не свалились, – обиделся Эдик. – И мы заплатили тебе хорошие деньги. А ты нам даже жрать не даешь!

Старуха тут же насупилась:

– Всем давать без меры, так свинью кормить будет нечем. У меня на все одной картошки ведро уходит, а еще капустный лист!

– А мясо? Где мясо? – застонал Эдик. – Хотя бы по кусочку на брата!

– Врачи говорят, что мясо вредно, – набычилась старуха, – от него кровь портится.

– Это от твоей шамовки все портится, – пошутил шеф, судорожно облизываясь и косясь на чан, в котором булькало пахучее варево.

Старуха перехватила взгляд и ухмыльнулась:

– Что, вкусно пахнет?

– Нормально, – сказал шеф, прислушиваясь к бурчанию в желудке, – накладывай, нам сегодня некогда.

– А что так? – невинно поинтересовалась бабка.

– Дела! – отмахнулся шеф и тут же замер, пораженный внезапной мыслью. В комнату он не вошел, а влетел. – Пацаны, где сундуки?

– А мы их это, шеф, в пруде утопили! – сказал Колян, глупо ухмыляясь.

– Как – утопили? – взревел Эдик. – Да вы в своем уме?!

– Все нормально, шеф! – поддержал напарника Серый. – Мы рыжевье перетарили в мешки, присыпали картошкой и спрятали в погреб. На всякий случай.

– В погреб? – завизжал шеф. – В сарай?! Да вы идиоты! Вас убить мало! Взять и выбросить сокровища на улицу!

– Все путем! – стал уговаривать шефа Толян. – Погреб глубокий. Никто туда не залезет. Да у нее на люке свинья лежит, ее фиг подвинешь.

– Это верно? – Шеф поднял правую бровь и посмотрел на братков.

– Век Эллады не видать! – сказал Серый, щегольнув понравившейся фразой.

– В этот сарай и сунуться-то страшно, – добавил Толян, – у бабки не свинья, а зверь! Клыки – во! И весит пудов тридцать!

– Смотрите, – сказал шеф, смягчаясь, – головой отвечаете!

– Ясный пень, – закивали пацаны. – Все будет ништяк!

– Ну если ништяк, то ладно, – оттаял Эдик. – Чалить нам отсюда пора. – Он снова принюхался.

От бабкиной пищи шел такой дух, что листья вишни, заглядывающей в окно, скрутило, как от неведомой хвори, а петух, очумело прогуливающийся по двору, время от времени разевал клюв, словно ему не хватало воздуха.

Старуха посмотрела на петуха, на двух баранов, привязанных к столбу, и сказала, жалеючи:

– Ишь, томятся, сердешные! Тоже ведь аппетит нагуляли! Потерпите, сейчас всех накормлю.

Бандиты, каждый со своей миской, встали в очередь.

– Добавки не просить! – предупредила Маланья. – У меня скотины много, все жрать хотят.