Чертог Белой Ночи

– Ты еще не прочитал о том, что контроль запрещен? – снова фыркнула брюнетка и придержала за руку Яру, не дав ей уйти.

– Цыпа, – заговорил с ней библиотекарь. – Контроль сознания – самая мощная школа магии, и ее следует изучать именно потому, что она запрещена, иначе любой негодяй сможет сделать с вами обеими все, что ему придет в голову. – Он взглянул на Рейна, по-видимому ожидая подтверждения своих слов.

– Как тебя зовут? – вместо ответа спросил он.

– В паспорте стоит имя, которое мне не нравится, поэтому можешь называть меня Корешком. В этом прозвище есть ирония, но главное, что его знают только мои кореша, – довольно выставив подбородок, представился библиотекарь.

– Что ж, негодяй может попробовать, – бойко продолжала брюнетка, указывая на Рейна. – Все, что ему придет в голову. Возможно, мне даже понравится.

– Сюзи, пойдем. – Яра потянула ее за руку и еле слышно добавила: – Он разговаривает сам с собой, не стоит его дразнить.

– Еще один сумасшедший в Цитадели! – с разочарованным вздохом ответила та, уставившись на библиотекаря. – Что он сделает мне в библиотеке?

– Да что с тобой? – удивлялась Яра, пытаясь найти причину ее поведения. – Оставь его уже, и пойдем.

– Слишком много титулов в семье, чтобы крутые парни обращали на нее внимание, – со скучающим видом объяснил Корешок.

– Это он-то крутой парень? – откликнулась брюнетка. – Сидел бы он тогда на реабилитации здесь, как же. По-настоящему крутым парням шанса на реабилитацию никто не дает. Они сидят в тройках.

– Иногда невиновные попадают в тройки, а иногда убийцы выходят на свободу… – Рейн сменил улыбку на искаженный клыками оскал.

– Схожу за твоими книгами, приятель, – шепнул ему Корешок и скрылся за стендами.

Все происходящее серьезно сбило Яру с толку, и она застыла с таким потерянным видом, будто пыталась уложить в коробку вещи, которые туда не помещались. Рейн следил за ее реакцией, которая внезапно подкинула ему подходящее толкование всех ее странностей, и он спросил:

– Сколько тебе лет?

Брюнетка, прыснув, засмеялась, а Яра сразу нашла что ответить:

– Хватает, чтобы удивляться, откуда у тебя такое раздутое эго, – проговорила она и за локоть повела подругу из библиотеки.

Провожая их взглядом, Рейн задумался, и из потока нахлынувших мыслей его быстро выдернула неожиданная и пламенная тирада нового библиотекаря о предназначении стульев в помещении. Пришлось покаяться, забрать книги и сделать ноги.

Какое-то время он шел следом за ними, спускаясь по широкой винтовой лестнице. Брюнетка, оборачиваясь, о чем-то спрашивала Яру, а та только мотала головой, и похоже, что тема для разговора ей была не по душе. Внизу он свернул в другую сторону и через холл вышел на улицу.

Весь день он провел у Риты, сидя у окна, оседлав стул и вытянув вперед руки на его прямую спинку. По ту сторону окна квартиры на двадцать третьем этаже, где она жила, растянулось темное небо. Глаза за несколько часов изучили каждый скол на черном стекле и сосредоточенное отражение Риты, сидящей чуть позади него с машинкой в руках. Иглы, загоняющие под кожу краску, и беспощадное настроение их хозяйки давали Рейну прочувствовать весь спектр боли.

– Ты стал молчаливый, – ее голос звучал с закругленной мягкостью. – Не подумай, что я имею что-то против. Тебе это определенно придает романтичности, но, может, расскажешь, чем собираешься заниматься?

Их глаза ненадолго встретились в отражении стекла, с усилием разглядывая друг друга.

– Мне нечего рассказывать. Я на досрочном, связанный по рукам и ногам. Все мои планы – не сесть обратно. Пока живу у брата. Он мой надзирающий страж.

Рита дернулась, как ошпаренная, удивленно заглядывая ему в лицо:

– У тебя есть брат и он – хранитель?

– Не спрашивай, – попросил Рейн. – Его жизнь сложилась просто отлично, и мне тошно об этом говорить.

Она поджала губы, но все равно спросила:

– У него семья?

– Нет, – коротко ответил он.

– Не может же и твой брат быть один, – рассмеялась она. – Две такие несправедливости мироздание просто не выдержит.

– Он вроде не один.

– Вроде? – зацепилась Рита.

– Они живут в разных комнатах, – объяснил Рейн и закатил глаза, изображая, что сам до сих пор не может решить эту загадку.

– Значит, подружка, – подытожила она. – Красивая?

– Допрос, который ты так хитро обставляешь, тебе ничем не поможет. Для отношений я непригоден, тебе это известно, – с видом, что раскусил ее сразу, он попытался снова закончить разговор.

– Если ты забыл, мы встречались пару месяцев, – так, словно это была особая заслуга, напомнила она.

– А я бы сказал иначе. – Не выдержав, Рейн повысил голос и обернулся: – Ты разогнала всех девиц, которые крутились рядом.

– Агрессия – довольно жестокий способ отталкивать от себя людей, – тихо ответила она. – Повернись и не дергайся. Я почти закончила.

Часы на стене показали половину шестого. Казалось, именно вечером и без того прилежная минутная стрелка начинала слишком рьяно выполнять свою работу. Под неутихающее жужжание машинки, превратившей его спину в пылающий асфальт, сидеть напротив циферблата становилось невыносимо.