Чертоги Казад-Дума (СИ)

Вспомнились беседы бессмертных братьев в дружеском лагере. Короткие байки о возвращающемся на восток гномьем правителе, Короле эреборском. Но прямой связи между орками и гномами эльфийка увидеть не смогла. За свою короткую жизнь она успела понять, что чернокровые исчадия Темных Земель не были друзьями никому в Средиземье, однако причин для лютой вражды между подгорным народцем и уруками, как казалось, не было вовсе. Те ужасные рассказы о битвах орков с гномами при древнем царстве Мории проливали некий свет на происходящее, но Илийе казалось, что даже столь ярая неприязнь уруков к подгорным жителям не могла подвигнуть на открытое нападение. И даже если Король-под-Горой был где-то рядом, лесные владения все еще находились под опекой Трандуила и его воинов.

А орки тем временем приближались, непроглядной лавиной буйства и ярости разлетаясь по Лихолесью. Нанивиэль, совершенно забыв об Арвен и утреннем своем побеге, попыталась тихонечко развернуть своего жеребца на месте. Роханский скакун послушно повиновался хозяйке. Нужно было предупредить собратьев прежде, чем орки смогли бы приблизиться к царству эльфийскому.

Конь под Илийей неожиданно громко заржал, отскакивая назад. Бессмертная, хватаясь за поводья, в страхе огляделась. Резкий шум, раздавшийся впереди, заполнил собой тишину. Ширя испуганные глаза, Нанивиэль увидела напротив красивую светловолосую девушку, облаченную в белые наряды. Пластичная и стройная, она белым призраком стояла перед юной Квенди, улыбаясь и сверкая яркими глазами. Держа в руке меч, высокая красавица лихим взором оглядывала гостью. Нанивиэль же, чувствуя, как все тело погружается в жар первобытного страха, сглотнула. Словно бы из ниоткуда появившаяся женщина оказалась остроухой представительницей благородного рода бессмертных.

Перебарывая внезапно накатившую слабость, Илийя дернула поводья сильнее. Напуганный жеребец безотчетно пятился назад, высоко задирая красивую скуластую морду. Эльфийка, что спокойно держала в руках стройный клинок, взирала на реакцию Нанивиэль с холодной яростью. Ни один мускул на ее прекрасном лице не дрогнул: черствый взгляд зимним дыханием касался молодой Квенди, пронзая чуткую душу Синдар кровожадностью и неутешным бешенством. Понимая, что столкнулась с сильным и странным противником, Илийя постаралась взять себя в руки. Развернув коня, она растерянным взором окинула мрачную опушку, решая, куда следует поскакать. Не ведая, правильно ли поступает, эльфийка пришпорила коня, отдаваясь всецело на волю удачи. В ушах звенел нарастающий гул приближающейся угрозы, а в глазах стояли жгучие слезы. Страх подтачивал изнутри и впервые бессмертная поняла, что бездна не так уж и далеко – лишь шаг отделял молодую Квенди от чарующей тьмы смерти.

Добрый конь не подвел Илийю и быстро перешел на галоп. Резво скакать роханский жеребец так или иначе не мог. Живая стена из высоких деревьев преграждала путь, усыпая дорогу к спасению сплошными препятствиями.

Живая стена из высоких деревьев преграждала путь, усыпая дорогу к спасению сплошными препятствиями. Анаэль, оскалив зубы, посмотрела в спину нежданной гостьи. Зло полыхало в груди, и кровь кипела в жилах. Рука, которой бессмертная дочь Мелькора держала меч, предательски дрожала.

«Они теперь все узнают, — подумала белокурая девушка, щуря глаза. — Стоит этой девчонке встретить в лесу собрата, и эльфы все узнают. А, следовательно, выдвинут вперед свои войска. Вряд ли Трандуил станет колебаться в таких условиях, вряд ли даже помыслит о сдержанном нейтралитете. Речь уже идет совсем не о гордости, но о землях и золоте. Гроты под Эребором заполнены пламенными монетами, которые того и гляди, достанутся гномам. Ни люди, ни бессмертные дети Эру не захотят так просто отдавать легкое богатство подгорному народцу. И значит это, что отступать уже некуда. Надеюсь лишь, что по пути мы все же встретим Ниар».

Хмурясь, Анаэль хищно улыбнулась. Расправив плечи, неторопливо обернулась к своему маленькому войску. Орки шли сквозь плотное полчище древесных старцев целенаправленно, быстро, громко. Шли так, словно бы ни одна опасность в мире не могла грозить им. Не страшась близящегося побоища, они ухмылялись смерти в лицо, жадно вдыхая в себя пропитанный страхами воздух. Конечно, уруки Азога не были лучшими в мире солдатами, но они могли дать фору многим воинам других народов. Страшиться теперь стоило лишь промедления.