Чертоги Казад-Дума (СИ)

Подняв взгляд, гном покосился на побратима. Суровый в лице и широкий в плечах Король Железных Холмов внушал опаску своим недругам. Удивительного в этом факте было мало: любому незнающему существу Даин мог показаться грубым и неотесанным варваром с севера, способным убивать удовольствия ради. Однако мало кто знал, что Железностоп за маской яростного воина прятал добрую и справедливую душу, сопереживающую страждущим.

На задворках сознания уже понимая, к чему клонит старый друг, Торин поджал губы. Еще вчера вечером Король-под-Горой рассказал своему соратнику и приятелю о тех ужасных приключениях, которые довелось пережить путникам. Рассказал гном и о своем отце, старом и слабом, но еще живом. Поведал Даину о неожиданной встрече с ним, приправленной буйством битвы и запахом черной крови.

— Нет, не собираюсь, — чуть погодя, ответил Торин. Не желая пока обсуждать с Даином рациональность похода к древнему гномьему Королевству, юный гном обратил свой взор к племянникам. Сыновья Дис шли позади Королей, молча внимая речам старших. Одобрительно улыбнувшись, Торин подмигнул Фили. — Вряд ли теперь можно помышлять о походе к Эребору, что уж говорить о Казад-Думе?

— Что-то я с трудом верю в твои якобы здравые рассуждения, — знающий Торина достаточно хорошо, Железностоп саркастично приподнял одну бровь. — Нутром чую, ты задумываешь сотворить очередную глупость, о которой впоследствии будешь очень долго жалеть.

— Очередную? — Торин безрадостно хмыкнул. Ироничное отношение старших к его попыткам отвоевать Одинокую Гору у дракона успело порядком поднадоесть гному. Неверие и скептицизм изматывали не меньше, чем вечные орчьи нападки. В каком-то смысле, моральную усталость Торин ненавидел даже больше физической. Тело уставало, но сон прогонял боль. Жаль только, что с душой дела обстояли несколько иначе. Старые обиды углями тлели в груди, разжигая память и злобу. — Мне казалось, что чаще прочего мои решения бывают скорее удачными, нежели наоборот.

— Решение пойти к Одинокой Горе без войска, способного победить дракона? — Даин снисходительно улыбнулся, как старший брат может улыбнуться младшему, в случае досадной ошибки последнего. — Знаешь, на своем веку я не встречал еще более умного и одновременно с тем безумного правителя. Не спорю, твои позывы были оправданы многим. Но Торин… Сам понимаешь, затея изначально была обречена на провал. И, учитывая, что я знаком с тобой много лет, могу предположить, что в твоей голове зреет очередной не менее сумасбродный план.

Торин нахмурился. Слышать в свой адрес нелестные высказывания ему привыкать не приходилось. Кем только не называли юного наследника трона Эребора: глупцом, храбрецом, алчущим богатства скупердяем, даже героем. Отрицать некоторых своих пороков Торин даже не хотел. Но с другой стороны не смел и отступиться от своих возможно дурацких, но, тем не менее, грандиозных планов. Пока даже не помышляя о Казад-Думе, юный гном лишь все чаще вспоминал лицо отца, медленно, но верно понимая – Траин жив. Он жив. Старый и мудрый предводитель гномьего воинства не был сном или миражом. Стоя пред Азогом, точно псинка, отец Торина Дубощита своими собственными глазами глядел на ратное место, где решились померить свои силы подгорные жители и чернокровые орки. Траин дышал, думал, существовал. И, возможно, тоже переживал за судьбу Эребора.

Разве мог Торин отказаться от намеченной цели? По какой, собственно, причине он мог так поступить? Разве имел он на это право? С раннего детства воспитываемый как будущий Король Одинокой Горы, Торин знал свое место и знал, как следует себя вести, неся на голове своей Корону предков. Король-под-Горой обязан быть храбрым. Вопреки всему.

— Твое нутро, что чует очередную мою проказу, слишком разжирело за последнее время, Даин, — шутливо произнес молодой эреборец, скрывая в своем голосе свирепую ярость. — Вот и ошибается, не ведая, что творится в мире. Я не собираюсь идти к Эребору тогда, когда стены его горят огнем. И уж точно не собираюсь идти к Мории, где Азог поджидает моих воинов и меня с кинжалами в руках.

«Но зарекаться не буду, — подумал про себя Торин. Опустив глаза к ногам, почему-то вновь подумал о сестре. Интересно, как она там? — В конце концов, где одна глупость, там и вторая. И раз уж поход наш все равно идет к Ривенделлу, можно будет узнать, как обстоят дела у ворот Казад-Дума. Надеяться на удачу не стоит. Но великий Аулэ, как же я снова хочу увидеть отца…».

К горлу подступил горький комок. Представив себе, как обрадуется Дис, узнав о том, что отец жив и в принципе здоров, Торин улыбнулся сквозь боль. Посмотрел на молчавших племянников. Молодых гномов, которым еще столько всего предстояло познать. Не стоило их брать с собой.