Чертоги Казад-Дума (СИ)

…Майрон… Только он имел достаточно крепкий дух и достаточно прозорливый ум, дабы призвать из Тени призрака. Только он и никто другой знал истинный потенциал, коим обладал Феанор как потомок наследия древних эпох. Только он желал смерти давним сподвижникам. Талрис не колебался в суждениях и не раздумывал над иными объяснениями появления в Эндоре эльфа-нолдо. Будь то воля Амана, в Средиземье явился бы Тулкас. Но никак не проклятый посулом Владыки коваль, изнутри испепеленный неистовой жаждой справедливости. Угрюмо озирая линию горизонта, Миас остановил взор на миниатюрной лачуге, маячащей вдали. Полупогруженная в непроглядный туман осенней ночи, изба теплилась в отдалении крохотным огоньком домашнего очага. Осматривая остропикие крыши огромных ульев, колдун размышлял о старшей сестре. Ниар требовалась поддержка любого, кто пожелает помочь. Вопреки природной выносливости и силе, несравнимой с ничьей другой, дети Мелькора не имели друзей среди ныне живущих. Лишь длинный список врагов и недругов числился в их имуществе, небольшом, но честно нажитом. Талрис подозревал, что в скором времени разразится чудовищная по своим масштабам битва. И если ранее лишь предчувствие подсказывало чародею о близящейся катастрофе, то ныне мага в этой правде убеждали факты гораздо более жуткие, нежели простые думы. Учитывая, что вершимое Миас правосудие требовало жертв, Талрис хотел убедиться в их необходимости. И в их правильности. Ниар пребывала в смятении, жутком, ядовитом, желчном. Маг переживал ее тревогу, подобную беснующемуся зверю на краю пропасти. Старшая сестра испытывала неутихающую боль и, в попытках перебороть ее, становилась неистовее и жестче. Чем больше вдумывалась Красная Колдунья в суть происходящего, тем больше убеждалась в своей изначальной правоте. Вновь в ее мыслях засверкал воспоминаниями Белерианд, вновь и вновь перед ее глазами проносились широкие залы Ангбанда. Сглотнув, Талрис дал короткий знак своему коню. Шайр громко фыркнул и перешел на легкий галоп, стремительно сорвавшись с места. Как подхваченный ветром желтый лист он помчался вперед, увлекаемый вглубь ночи огненным светом лачуги. Холодный воздух трепетал, овевая лицо колдуна. Стук копыт отдавался в ушах ударами барабана. Мгновенное единение с вселенной волшебным объятием обрушилось на сына Мелькора. Задыхаясь от волнения, Миас пытался отвоевать у морозного воздуха право на дыхание. В голове зазвенели колокола, и вскоре Талрис перестал обращать внимание на изменяющийся кругом пейзаж. Намеревавшийся встретиться с Ниар в ближайшее время, чародей спешил к Беорну. Никогда ранее не встречавшийся с оборотнем, колдун точно знал, что человек он честный и зла не терпит. Однако старшая сестра была привязана к медведю и хвалила его по делу и без оного. Не иссякающая вера в мудрость Красной Колдуньи породила в сердце Талриса веру в иную правду и в иной исход вековечной войны. Ниар была отличной дочерью и прекрасной сестрой. Она чудесно справлялась как с делами государственными, так и с личными. Ей удавалось, пусть с трудом, различать верные решения в кромешном мраке бестолковых идей. Она была достойна гораздо большего, чем ей даровала судьба. Впервые за много лет тишины и утайки, Талрис разглядел в ее действиях не просто попытку высвободить отца из заточения, но крепкую решимость докончить начатое. Несомненно, к Торину Дубощиту Ниар питала самые сокровенные, самые теплые и нежные чувства. В противном случае она не стала бы так яро защищать его интересы перед лицом Валар. И именно поэтому наследница Железной Короны преисполнилась силы и ярости выстоять грядущий бой. Она узрела истину в последнем ее образе и для себя поняла, кем на самом деле является и что может. Они с гномом походили друг на друга как земля и небо, в противоположности своей совпадая и гармонируя. Момент и материя в едином потоке выстроили нить судьбы так, как того не смог бы придумать даже Эру. Но чтобы принять решение, Ниар нужен был совет. Но не Талриса или Анаэль. Ей нужен был глас вопиющего в пустыне, существа, живущего вдали от высших порядков. Сам чародей готов был ринуться в битву подле сестры в любое время, в любой час. Его не страшили возможные противники, и даже смерть своим слепым взором перестала его пугать. Талрис испытал невероятный ужас, услышав песнь Красной Колдуньи. Он впал в отчаяние, столкнувшись с Феанором на забытом тракте в Лихолесье. И, в конце концов, поняв, что назад пути нет, разозлился. Как и сама Ниар. Как Анаэль. Как когда-то отец. Чародей знал, что последует в дальнейшем. Он предполагал, что ситуация станет развиваться стремительнее после определенных выводов, которые должен был сделать пресловутый гном из Эребора. По иронии теперь в руках алчного и жадного Короля-под-Горой находились судьбы тех, кто сам привык творить судьбу. Учитывая, какие чувства питала Ниар к Торину Дубощиту, можно было догадаться, какой отпор получит гном от принцессы ангбандской. Красная Колдунья уже сталкивалась на жизненном пути с дилеммой тяжелого выбора. Талрису хотелось бы верить, что привязанность сестры к сыну Аулэ являет собой лишь фантом истинных чувств. Проблема заключалась в том, что вера эта была безнадежна – лишь глупец или слепец не сумел бы различить в поведении старшей Миас признаков глубокой влюбленности. И, чем сильнее становились чувства Ниар, тем сильнее становилась ее ненависть. А Талрис лучше других знал, какой бывает Красная Колдунья в гневе. Оставался Феанор и Саурон. Последний мог знать о планах своих друзей, а мог с той же вероятностью и ничего не ведать о них. Однако настораживал сам факт появления в Эндоре Короля Нолдор. Ведь Майрон призвал к себе корыстолюбивого явно не для бесед о стратегии боя. Нет, в его действиях легко читалось намерение убить соперников чужими руками. А Феанор? Сам Феанор? Разве мог этот эльф идти на поводу у приспешника Врага своего? Талрис не имел никаких духовных сил, чтобы поверить в это. От нолдо следовало ожидать диких сюрпризов и такой же дикостью следовало ему на них отвечать. Шайр под чародеем на мгновение сбился с шага, чуть сбавив скорость. Огладив лошадь по шее, Миас поджал губы в нетерпении. Зная, что и зачем следует делать, колдун мысленно подгонял тихо убегающие секунды. «Беорн. Мглистые Горы. Ниар, — повторял про себя Талрис как молитву. — Вперед, к Беорну. Затем в Мглистые Горы. К сестре. К любимой сестре. К той самой принцессе ангбандской, которой велит рок надеть на себя Железную Корону раньше назначенного срока». В горле от таких мыслей заклокотало. Пару раз моргнув, чародей грустно улыбнулся, впиваясь пальцами в кожаные поводья. Тяжелые думы медными цепями сковали его тело и разум. Трем воинам Ангбанда, детям Белерианда и законным властителям Страны Ужаса и Теней в ближайшее время сулила война с древними и сильными врагами. Отца рядом не было, а бывшие союзники ныне не признавали ничьей силы, кроме своей собственной. Ниар предстояло взять на себя ношу Владыки и отстоять честь своего народа пред взорами Валар. Да только вот давным-давно нет Железной Короны, а стяги Дор Даэделота канули в небыль под водами западных морей. От былого величия у Миас осталась лишь неистребимая вера в отцовские наветы. Ну и, пожалуй, свобода. Иллюзорная свобода творить жизнь такой, какой она на самом деле должна быть.