Чертоги Казад-Дума (СИ)

— Я не понимаю, о чем Вы говорите, госпожа, но я постараюсь, — авари покорно опустил голову перед Анаэль. Талрис, одобряющий поведение вновь рожденного, коротко кивнул. Сфокусировав взгляд на лице служителя Ниар, оглядел лик Кинн-Лаи. Тьма изменила образ воина. Его белая кожа под действием старой магии обрела темно-серый окрас. Лучащиеся глаза целиком наполнились звездным сиянием. Перламутровый узор на щеках покрыли крапинки лунных капель – к удивлению Миас, Больг оказался обладателем своеобразных канапушек.

— Мы издревле считались повелителями ночных просторов, — Талрис, заглянув в глаза Больга, сделал серьезное выражение лица. Подчиненному не следовало знать, что старший растроган внезапным преображением чернокрового монстра. — Тебе следует свыкнуться с этой мыслью. Во тьме нет ничего злого или коварного. Она изначальна и безгранична. Из нее проистекает свет, наперекор тому, что говорят снобы. Пойми мое слово. Миниа.

Больг кивнул, явно сбитый с толку. Видимо еще не совсем осознающий собственную ценность, вновь рожденный толком даже не научился управлять собственным хроа. Талрис даже не представлял, какие ощущения испытывал Больг при своей удивительной метаморфозе. В одном Миас не сомневался – она была чудовищно болезненной.

— Красная Колдунья уже в Казад-Думе, — Анаэль, теряющая терпение, подтолкнула брата вперед к широкому коридору. Не освещенный, весь заросший паутиной, он пах плесенью и разложением. Талрис, не особо жалующий заброшенные крепости, принудил себя подчиниться гласу разума. Кивнув вначале сестре, а затем и авари, ступил вперед, на неровный влажный пол тайного хода. Эхо его шагов улетало далеко, теряясь в пустоте спрятанного в Мории холла.

Дольше получаса пришлось идти вперед прежде, чем до трех служителей древнего царства донеслись чуждые Казад-Думу звуки. Легко ориентирующийся в кромешной темноте, Талрис ускорил шаг, различив в едва слышимых шумах размеренный ход двух коней. Поняв, что неосознанно ускоряет шаг и едва не переходит на бег, колдун осадил себя. Не было нужды в спешке. Ему, как единственному сыну Мелькора, следовало сохранять священное спокойствие.

Вскоре дальний конец постепенно сужающегося хода осветил далекий огонек белого света. Степенно приближающийся, он становился ярче, а абрисы на его фоне – четче. Прищурившись, Талрис сумел распознать статного Арго, окутанного магией Красной Колдуньи. Следом за вороным скакуном, судя по всему, шел величественно и грациозно Лиорил, любимый камаргу Анаэль. Подле лошадей вышагивала одинокая фигура девушки, совершенно белая, лучащаяся изнутри тайным светом. Талрис, сглотнув, резко остановился. Ощущая, как волнение подбирается к горлу, как живот начинает крутить и глотка пересыхать, попытался дышать размеренно. До сего момента не дозволяющий переживаниям сковать рассудок, Миас впервые за долгое время выпустил на свободу шальных призраков своих эмоций.

— Как считаешь, она не откажется от своего же плана? — Анаэль, вставшая по левую руку от брата, нервно сглотнула. Ее глубокие синие глаза наполнились слезами. Самая младшая из пелорийской тройки, целительница Дор-Даэделота никогда не таила своей ярой любви к старшей сестре. — После всего того, что случилось с ней у Гундабада?

— Красная Колдунья не из тех, кто меняет курс из-за маленького шторма, — замечая, как предательски дрожит голос, Талрис сжал руки в кулаки. Тыльную сторону ладоней покрыл холодный пот. — Она справится с любыми трудностями. И, наверное, даже смерть не сумеет остановить ее.

Ниар, тем временем, была уже совсем близко. Идущая прямо, с высоко поднятой головой, она обозревала темный коридор. Одежды на ее исхудавшем теле трепетали под натиском магического вихря, облекшего Красную Колдунью. Руки и лицо, неприкрытые старым тряпьем, пылали белым свечением. Отросший волос, обыкновенно свисавший с чела принцессы ангбандской грязными сосульками, змеился за ее спиной ожившими языками огня. В облике Красной Колдуньи проступили плотоядные черты; острый излом губ наполнился багрянцем; некогда карие глаза превратились в раскаленные угли чистого света. Подобная ожившему лучику далекой звезды, старшая Миас несла с собой утраченное Аманом волшебство. Царственная в своей неистовой красоте, она, вероятно, была великолепнее даже Тар-Эллион. Прикрывая рот, Талрис резко выдохнул.

«Она исполнена силы, о которой так часто говорил нам отец, — мысли резво текли вперед, легко сменяя друг друга. Потрясенный увиденным зрелищем, Миас протянул руку к лицу, коснулся двумя пальцами лба и отсалютовал Красной Колдунье в жесте приветствия. Именно так в Дор-Даэделоте выказывали почтение. Безгласная фраза, воссоздающая глубокий смысл: — Я тебя вижу, сестра моя. Я вижу внутри твоей души и то, что открылось моему взору, прекрасно. Что изменило тебя и сделало такой, какая ты есть сейчас, неведомо мне. Но надеюсь, что ты распорядишься полученной силой с умом».