Чертоги Казад-Дума (СИ)

Майа пренебрежительно опустил руку. Освободившийся от магических пут дух содрогнулся. Смерть не освобождала от боли. Саурон знал, как подчинять себе призраков. Ведомо было ему о хитростях, которые помогали укрощать мнимую свободу погибших. Намо бы не обрадовался потере своих секретов. Прикрыв призрачные веки, Властелин Колец повернулся к призраку спиной.

Красивым и чистым выглядел Дол Гулдур в свете уходящего дня. Удлиняющиеся тени ползли по каменным плитам змеями, охватывая все большую часть крепости. Саурону на секунду захотелось забыть о своем темном прошлом. Вернуться назад, на родину, в тепло и уют отца. Там бы, у берегов Эккайи, он смог расслабиться и наслаждаться бесконечностью собственной жизни. Вылавливал бы ракушек из моря и, быть может, смог, наконец, отпустить все ужасы войны, что тисками из черной стали сжимали его неспокойное сердце. Но существа Эннората называли его чудовищем. А от сущности своей Саурон был не вправе отказаться. Шелковыми нитями Вайрэ четка вывела судьбу Майа на гобелене фатума. Ничего не поделаешь.

— Ты теперь мой посыльный, Феанор. И ты не можешь отказаться исполнять приказы, что я даю. Договор, друг мой, таков: я говорю тебе, где твои камни сейчас на самом деле, а ты в ответ на мою любезность подчиняешься мне и хранишь молчание. Не слишком большая цена за исполнение клятвы, не так ли?

Обернувшись, Саурон посмотрел в глаза молчащему призраку. Кузнец колебался.

— Я помогу тебе вернуть их, Умелец. И ты сможешь преподнести их Йаванне, а она в свою очередь распорядится Сильмариллами так, как захочет. Но грехи твои будут искуплены, — Майа не лгал. По крайней мере, пока ко лжи он не прибегал. Представляя себе, какие муки испытывал Феанор в чертогах Мандоса, Саурон прекрасно знал, что Кузнец согласится на сделку. — Но ты будешь молчать, и никому ничего не скажешь о том, что услышишь от меня сегодня. Иначе клянусь, ты пожалеешь, что вообще появился на свет.

Умелец стоял напротив, опустив плечи. Как никогда серьезный, он боролся с отчаянием в собственном сердце. Саурон чувствовал охватившее призрака смятение. Стоящий перед сложным выбором, бессмертный взвешивал все “за” и “против”. Согласиться – все равно, что подписать контракт со Смертью. Отказаться – обречь себя на постоянное грызущее ощущение тоски, одиночества и нестерпимой боли. И что же лучше? Саурон хищно ухмыльнулся, наблюдая за тем, как эльф вновь и вновь храбро отбивает атаки собственной алчности и гордыни. Неутихающий пожар вечно ищущего духа. Сильмариллы… Знаменитые камни, хранящие в себе свет двух Великих Древ…

Саурон вновь протянул руку Феанору. В этот раз эльф не отпрянул, но лишь обратил на Майа свой темный, тяжелый взгляд. Взгляд храбреца. Хмыкнув, соратник Моргота, а ныне Темный Властелин, решил задать самый важный вопрос. Голос Саурона в этот раз прозвучал громоподобно. Стены Дол Гулдура дрогнули, эхом отражая глас своего повелителя.

— Ну, так что?

— Ну, так что? Может быть добавки? — Беорн посмотрел на Бильбо сверху вниз, держа в огромных руках миску, до краев наполненную горячим вкусным супом. Хоббит, успев слопать уже две порции хрустящей поджаренной картошки и несколько ломтей хлеба, намазанных ароматной овощной икрой, в панике убрал пустую тарелку подальше от гостеприимного и щедрого оборотня, поставив ее ближе к краю стола. Не желая чувствовать себя набитым едой пузырем, мистер Бэггинс покачал головой и улыбнулся.

— Нет-нет, спасибо. Я и так уже порядком съел.

— Вот и зря, — Беорн приподнял миску, передавая ее рядом сидящему Ори. Гном, добрый и скромный по натуре своей (кстати, именно он первым произнес свое имя при первой встрече с хозяином пасеки), от предложенной добавки, в отличие от хоббита, не отказался. Кивнув Беорну и тихонечко его поблагодарив, Ори подставил к себе тарелку и начал быстро уминать суп. Наблюдавший за ним Бильбо в который раз поразился той скорости, с которой гномы уничтожали попавшуюся в руки еду. — Суп вышел наваристым, густым, сытным. Если пожелаете его отведать, скажите.

Не став отвечать вслух, мистер Бэггинс лишь кротко кивнул огромному человеку, вновь неуверенно улыбнувшись. Сидя по левую руку от Ори и по правую от Гэндальфа, хоббит наблюдал за тем, как друзья трапезничают. Вообще, теперь Бильбо хотелось спать. Прикрыв глаза, он загадочно хмыкнул.