Чертоги Казад-Дума (СИ)

Уходя вглубь сада, который Беорн в течение многих лет кропотливо превращал в произведение медвежьего искусства, наследница Мордора еще чувствовала на себе сверлящий, тяжелый взор Короля-под-Горой. Ощущения были сродни тем, что Миас единожды пришлось пережить во время Нирнаэт Арноэдиад. Ниар тогда было уже четыреста семьдесят лет и, повидав достаточно кровопролитных сражений, старшая дочь Мелькора без какого-либо страха сражалась в рядах орков, приняв их облик, облачившись в их одежду. Смешавшись в толпе с прислугой отца, девушка убивала эльфов и людей. Совершенно не сомневаясь в победе Ангбанда, принцесса Тангородрима беззаботно отдалась потоку сражения: подхватывая боевой клич соратников, не думая слишком о стратегии и не заботясь о безопасности (всесилие, оно ослепляет), Ниар просто шла вперед с мечом в руке и кровью врага на лице. Забравшись на какую-то маленькую, кривую скалу, она выпрямилась в полный рост и оглядела бушующее месиво убивающих друг друга существ. В тот момент картина вызвала в душе Миас прилив воодушевления и подъем сил. Молодая и наивная, Ниар не вдумывалась в суть происходящего. Ей хотелось лишь продолжать бой. Продолжать убийства.

Но внезапно в толпе наследница Мелькора увидела склонившегося над землей эльфа. Темноволосый, совсем еще юный, он пытался подняться на ноги. Теснимый орками со всех сторон, бессмертный вновь и вновь падал на землю. Юношу били, кололи и раздирали на части: его изувеченное лицо походило на кровавый паштет. Один глаз заплыл, но второй оставался ясным. Бессмертный умирал, и, умирая, он встретился взглядом с Ниар. Не было боли и скорби во взоре эльфа, но лишь понимание и знание. Тогда принцессе Ангбанда почудилось, что бессмертный увидел ее настоящее лицо. Понял ее сущность. Познал ее страхи. Словно бы смерть подарила эльфу дар ясновидения и несчастный, прощаясь с Ардой, смог лицезреть перед собой маленькое светлое чудо в облике темного орка.

То был первый и последний раз, когда Ниар ощутила себя действительно уязвимой. Подвластной чужой силе. И сейчас, чувствуя на себе взгляд Короля Эребора, старшая Миас испытывала тот же страх, что и тысячи лет назад, в битве при Ард-галене. Казалось дочери Мелькора, что Торин Дубощит видел гораздо больше, чем было положено смертным.

За спиной раздался долгожданный хлопок входной двери. Продолжая идти вперед, Ниар расслабилась: гномы были в доме, вместе со своими волшебником и хоббитом; сестра с братом занимались Азогом; Беорн, вероятнее всего, ждал сородичей. Дел не было, так что временем для самой себя старшая Миас располагала. Отчего-то захотелось побыть с Арго, и, без каких-либо колебаний, наследница Мордора повернула в сторону конюшни. Зная, что Беорн вряд ли поставил жеребца в стойло, Ниар принялась глазами искать высокий растянутый силуэт своего скакуна. Долго поисками заниматься не пришлось, потому что фриз сам подошел к хозяйке, заприметив ту издали. Пышущий жаром, Арго огромной черной тенью возвышался над Ниар.

— Ну, здравствуй снова, друг чудесный, — пропела дочь Мелькора на синдарине. Погладив лошадь по морде, Миас с благодарностью заметила, что Арго расседлан. Каким образом оборотень успел освободить коня от амуниции и прочей ездовой белиберды Ниар представить не могла. В любом случае, добрый и отзывчивый Беорн сделал своей сожительнице приятное одолжение. Старшая Миас любила любую физическую работу, но иногда по вечерам, особенно после тяжелых и суматошных дней, заниматься не хотелось вообще ничем. И хоть ушедший день не был сложным, Ниар отчего-то чувствовала себя разбито и потерянно. Как после проигранной битвы, которых на веку бессмертной было, к сожалению, не мало.

— Ну и как они тебе? Правда не плохие ребята?

Подпрыгнув на месте, принцесса Ангбанда резко развернулась, понимая, что с трудом сдерживает в себе неожиданный пожар раздражения и гнева. Снова эта гномка. Какой-же настырный призрак. Упрямый, наглый и бессовестный призрак. Сжав губы в ниточку, Ниар поймала на себе прямой взгляд синих глаз. Вышедшая из тени, гномка стояла в двух шагах слева, сложив руки на груди и покачивая головой. Амулет на ее шее яростно поблескивал шлифованным золотом, играющим оттенками богатства в тусклом свете убывающей луны.

— Гномы как гномы, маленькие, бурчливые, прожорливые, — проговорила Ниар холодным, ничего не выражающим тоном. — Вы так и будете за мной таскаться?

Гномка, заслышав вопрос, рассмеялась. Не находя ничего смешного в озвученных мыслях, Миас нахмурилась. До чего же порой напористыми бывали действия не нашедших покоя душ.

Ниар прищурилась, вспоминая свой разговор с незнакомкой у Каррока. Тогда Миас решила, что Мандос отпустил гномку добровольно. Ай ли? Попахивало обманом. Во всяком случае, действовать следовало осторожнее. И теперь нужно было держать язык за зубами даже в присутствии брата и сестры, что казалось наследнице Барад-Дура крайне удручающим фактором. Вероятнее всего, Анаэль и Талрис призрака не увидят. А вот гномка сможет и услышать их, и рассмотреть со всех сторон…