Чертов герой

Кейли искала работу, чтобы как-нибудь себя отвлечь. На борту «Серенити» работы хватало, но простой задачи для этой цели не всегда было достаточно. Пока она, зачерпывая горстями смазку из ведерка, обрабатывала уплотнитель фланцевой муфты на шланге поперечного манипулятора, шестеренки в ее голове продолжали печально вращаться.

После того как «Серенити» провел час с открытым люком грузового отсека, Кейли и Джейн надели скафандры и отправились взглянуть на груз. После контакта с холодом глубокой Черноты, – 270 градусов по Цельсию, влага, находившаяся в воздухе, конденсировалась и покрыла всё в грузовом отсеке – каждую поверхность, каждую пластину покрытия, переборку и механизм – тонким, блестящим слоем изморози. Кейли и Джейну казалось, что они попали внутрь мигающего драгоценного камня с множеством граней.

Единственными объектами, на которых не было льда, оставались только ящики с «Эйч-Ти-Си-20». Скрытое в них тепло помешало образованию инея. Но в ходе быстрого осмотра Кейли установила, что взрывчатка значительно охладилась – температура снизилась почти до тех значений, которые были во время погрузки. Сработало! Это достижение было тем более удивительным, что изначальная идея принадлежала Джейну Коббу.

Кейли закрыла люк грузового отсека, и атмосфера медленно, с шипением, стала проникать в брюхо корабля.

Келли стерла пот ладонью, и на лбу осталась полоса смазки. Она страшно волновалась за Мэла и тихо всхлипывала каждый раз, когда думала о том, что он, возможно, сейчас страдает – или уже умер. От Бука и Инары по-прежнему не было вестей. Никаких сведений о том, где сейчас может быть Мэл. И кроме того, Кейли боялась, что команда не выживет в ходе этого опасного задания, оставшись без руководства Мэла. Ведь он не падал духом даже в самых отчаянных ситуациях и мог справиться с любой проблемой.

В коммуникаторе затрещал голос Зои.

– Кейли, еще раз проверь груз и убедись в том, что он уже не закипает.

Кейли вытерла ладони тряпкой и бросила ее в направлении мусорного бака. Ей не очень хотелось идти обратно к взрывчатке, но это, по крайней мере, была хоть какая-то работа.

29

После того как Стюарт Дикинс ушел, Мэл изучил каждый дюйм своей камеры в надежде найти способ выбраться. Если он найдет слабое место в стене или на полу, то, возможно, сможет прокопать себе путь пятками. Однако повсюду был только сплошной голый камень. Затем Мэл проверил сетчатую дверь – сначала надавил на нее плечом, потом ногами из положения сидя. Он мог ее сдвинуть, но совсем не так сильно, как ему хотелось бы. Этого было явно недостаточно для того, чтобы выбить дверь или хотя бы немного погнуть ее и создать щель, в которую можно пролезть.

Смирившись с безвыходностью своего положения, он сел в углу; связанные руки прижались к спине, а колени – к груди. Он совершенно лишился сил, и поэтому ему время от времени удавалось задремать в этой неловкой позе, но он постоянно просыпался. Судороги в плечах не давали ему долго отдыхать. Мэл пытался забыть о дискомфорте, но тот неизменно вновь напоминал о себе.

По тоннелю разнеслось эхо приближающихся шагов: кто-то весьма решительно шел в его сторону. Мэл надеялся, что это снова Дикинс. Возможно, какие-то слова Мэла всё-таки добрались до уголка в его душе, где хранятся добрые чувства. Возможно, у Дикинса проснулась совесть, и теперь он идет, чтобы освободить Мэла.

Но ему не повезло. Прибыл Дэвид Зубури, его жена Соня и женщина с узким лицом.

– Привет тебе, Дэвид, – сказал Мэл. – И тебе, Соня. А вы… – Он посмотрел на Узколицую. – Ну, я знаю, что мы уже встречались, но нас друг другу так и не представили.

– Мы не на вечеринке, – отрезала она. – Но, к твоему сведению, меня зовут Гарриет Кайл.

– Мисс или миссис?

Она пнула его по ребрам. Ее сапоги, наверное, были со стальными носами, потому что боль вспыхнула невероятная.

– Насколько я могу понять, это означает «ничего из вышеперечисленного», – выдавил Мэл.

– Начинается суд над тобой, – сказал Дэвид. – Вставай.

Мэл с трудом поднялся.

– Я думал, что мы ждем опоздавших.

– Мы всё еще их ждем, – ответила Соня. – Они скоро должны приехать, но Тоби уже невтерпеж. И всем нам тоже.

Невысокий потолок тоннеля, казалось, давил на больные плечи Мэла, когда он в окружении своих тюремщиков шел обратно в пещеру. Впереди кто-то играл на банджо, и люди орали боевой гимн «бурых», словно батальон, одержавший победу в бою.

«Бурые», посмотрите на небо!
«Бурые», приветствуйте зарю!
Сегодня утром
Погибнет тирания.

«Бурые», вы устали?

«Бурые», встаньте и пойте!
Ваше время пришло, война выиграна,
Победа летит в небеса.

Этот боевой гимн не раз поднимал настроение Мэлу, когда ситуация казалась безнадежной. Однако сейчас его боевой дух не укрепился. Песня показалась ему скорее обвинением, чем боевым кличем.