Чертова дюжина

— Вы искренни со мной?

Рука, держащая нож, дрогнула и кружок моркови получился чересчур толстым.

— Разумеется… — поспешно заверила женщина.

— Врете! — Я своровал нестандартный кусок и смачно его схрумкал. — Кое-что вы изволили утаить.

— Что?

— Предположим, что за вами следили. Брать вас в городе — куча проблем: шум, нежелательные разговоры. В Бобрах обстановка более располагающая, но и в поселке слишком вероятны накладки. Перехватить на яхте в глухом углу — логично.

Я нахально отправил в рот еще и соленый огурчик. Беата молчала, сосредоточенно занимаясь стряпней.

— Их человек сел на яхту в числе других туристов, — рассудил я, прожевав. — С помощью радиопередатчика он обменивался информацией с боевиками в вертолете — наводил их. У вас нет никаких соображений: кто бы это мог быть?

Беата вздрогнула, но отрицательно помотала головой. Я невольно залюбовался красотой ее пышных золотых волос. Пришлось продолжить размышления вслух.

— Илья?! Возможно… Метастазы столичной преступности проникли на периферию. И «крыша» отличная — наличие на яхте дядюшки с друзьями… Оборотень-капитан? Семейка богомолов Успенцевых? Или несчастная Машенька, так ловко внедрившаяся на судно… А может… Синицын?!

Ножик вылетел из пальцев Беаты и звонко шлепнулся на пол. Молочно-белая кожа на лице женщины, казалось, помертвела, потеряв все соки.

— Говорите, ну! — потребовал я.

— Хорошо… — сдалась она. — Семь бед — один ответ… Отношения между Савельевым и Синицыным всегда носили своеобразный характер. Оба не питали друг к другу теплых чувств. Эрнест Сергеевич откровенно посмеивался над занудой, но ценил — по-настоящему талант фотографа «от Бога» и терпел выходки Сергея Александровича. Тот, в свою очередь, завидовал славе писателя, за глаза поливал его грязью, но отказаться от высоких заработков у Савельева было верхом глупости. К тому же, перипетии со статьями в газете окончательно связали их одной ниточкой — фактор существенный. И все же имелось еще кое-что вне области профессиональных интересов. Синицын настойчиво обхаживал Беату, склоняя ее к интимной связи. Идея сделалась поистине навязчивой. Однажды Беата по глупости допустила слабину и позволила Синицыну чуть больше, чем может себе позволить замужняя женщина… Бывает, бес попутал, тем более — в период передряг. Окрыленный Синицын потерял голову и полез напролом. Перед самым отъездом в круиз он без обиняков заявил, что готов на все ради того, чтобы Беата ему уступила…

Женщина могла бы, конечно, открыться мужу… Любому другому, кроме Эрнеста Сергеевича! Болезненное самолюбие, подозрительность и патологическая ревность грозили при подобном исходе привести к трагедии для всех троих. Беата молчала и морочила Синицыну голову, выбрав из двух зол меньшее. Крепилась до тех пор, пока Синицын не объявил последнее условие накануне плавания: либо она сдастся, либо он наломает дров…

— Вот теперь действительно все, — подвела итог моя клиентка.

Ясно… Фальшь в поведении троицы я давно почувствовал, но только не думал, что дело имеет столь колоритный драматический фон: скандал на страницах газеты, бегство от мафии, страдающий от неразделенной любви фотограф.

— Синицын в городе все время был при вас с мужем? — спросил я.

— Нет… Он нередко уходил гулять в одиночку.

— Понятно.

— Что вам понятно?! — неожиданно вспылила Беата. — К чему вы клоните? При всех отрицательных чертах Сергея…

— Бросьте! — перебил я. — Мы с вами думаем об одном и том же! Дабы заполучить вас, Синицын продаст Савельева с потрохами!

— Он не может не понимать, что тем самым подпишет смертный приговор и мне, и себе! — запальчиво возразила она.

Ах, вот на что, дурочка, надеялась!..

— Может! — твердо отрезал я. — Еще как может! И вовсе не слежку вы заметили, дорогуша, а испугались происков собственного любовника!

— Нет! Он мне не любовник!!!

— Кандидат — какая разница? Вы тянули до последнего: авось Сереженька одумается, так? Вы намеренно гнали от себя очевидные подозрения — вам просто не хотелось верить! Обойдется, мол… А ему достаточно было лишь позвонить в Москву. Всего один междугородний звонок и… Господи, хоть бы вы мне на день раньше душу излили!

— Не хочу верить… — всхлипнула Беата. — Он — несчастный человек.

— Слыхали… «замечательной души»! По милости вашего несчастного убито восемь человек, при этом Вадика он придушил лично!

Женщина тяжело опустилась на табурет и заплакала. Внезапное и вынужденное прозрение — нечто подобное мне приходилось видеть и раньше. Самообман так сладок… И так жестока расплата… Я не мешал Беате.

Да, картинка существенно изменилась. Смотрелась она неплохо, но смущала небольшая деталь: когда Синицын успел получить передатчик?

Беата притихла, потерянно изучая пустоту перед собой.

— Сейчас не тот момент, чтобы юлить.

— Понимаю… — тихо отозвалась она.

— Про слежку — правда?

— Да… Это было первое, что меня насторожило и явилось единственной причиной, чтобы обратиться за помощью к вам.

— А второе?

— Сергей, — призналась Беата.

— Синицын открытым текстом сообщил, что намеревается вас сдать?