Чертовски неправильный номер

При этом шикарном виде мои глаза полезли на лоб. Ладно, тут красиво. Сиденья шире и удобнее, чем я предполагала, на них лежали мягкие подушки и одеяла.

Устраиваясь на своем месте, я обратила внимание на экран персонального телевизора, наушники с шумоподавлением, заметила еще пару удобных тапочек, маску для сна… Просто на всякий случай проверила, раскладываются ли сидения полностью.

Я чувствовала себя избалованной, но зато быстро успокоилась. Особенно после того, как стюардесса подошла с долбаным шампанским.

Я отпила немного и написала Линкольну.

Я фыркнула и покачала головой, улыбаясь про себя. Краем уха услышала объявление об окончании посадки. Стюардессы раз пять повторили, что все места забронированы, а я все ждала, когда кто-нибудь сядет рядом…

Но люки закрыли, а места рядом все пустовали, как и в ряду напротив. Оглянувшись, я увидела, что остальные места в самолете заняты.

В голову пришла нелепая мысль. Может… Нет…

Прошло целых пять минут, прежде чем он ответил, хотя три маленькие точки мигали все это время.

Голова закружилась. Это просто сумасшествие.

Я откинулась на спинку сиденья и включила «Развалюху» [15], удивляясь тому, почему этот по-настоящему безумный поступок так меня зацепил.

* * *

Когда мы приземлились, все стало еще нереальнее.

Элегантный лимузин повез меня по извилистым улицам Бостона. Все вокруг искрилось электрической энергией: город шумел, люди суетились, спеша по своим повседневным делам. Над ними возвышались здания, чьи кирпичные и каменные фасады резко контрастировали на фоне голубого неба. Эклектичное сочетание старого и нового заставило меня отчаянно захотеть исследовать каждый уголок этого города.

Машина петляла по улицам, словно мы находились на обзорной экскурсии, но наконец остановилась перед отелем. Водитель открыл для меня дверь, и я вышла, сразу почувствовав себя переполненной ощущениями. Мир, в который привел меня Линкольн, сильно отличался от всего, что знала я.

Интересно, можно ли к этому привыкнуть. Перестать беспокоиться о том, когда ты поешь в следующий раз. Или сможешь ли сохранить крышу над головой.

Я миновала вестибюль отеля, восхищаясь его роскошным интерьером и величием. Мраморные полы блестели под ногами, а висевшие над головами большие современные люстры сверкали подобно бриллиантам, прошедшим через руки самых искусных ювелиров. Персонал отеля обращался как с королевой. И конечно меня отвели в долбаный люкс, который забронировал для меня Линкольн.

От прогулки по номеру кружилась голова. Люкс поражал своими размерами: он вмещал три спальни, и в каждой стояли кровать королевского размера, застеленная мягким белым постельным бельем, и диван с бархатной обивкой, а из панорамных окон открывался захватывающий вид на городской пейзаж.

Я смотрела в окно на ослепительный город и вдруг услышала, как позади со щелчком открылась дверь.

Я не обернулась. Просто следила за отражением в окне, как он идет прямо ко мне.

Линкольн обхватил меня руками и лицом уткнулся мне в шею, словно мы разлучались на недели, а не на несколько часов.

Я почувствовала облегчение. Пугающее, сногсшибательное облегчение, которое можно ощутить, только воссоединившись со своей душой, которая живет в теле другого человека.

Становилось все труднее и труднее отдаляться от него хоть на секунду.

Обмякшее тело мамы на полу, по ее щекам текут слезы, из руки торчит игла, которую она даже не потрудилась вытащить…

«Хватит!», – закричала я мысленно. Потому что мозг просто не хотел отключаться.

– Я скучал по тебе, – пробормотал Линкольн с болью в голосе, будто страдал.

Я только молча кивнула. Я тоже.

* * *

Мы сели в лимузин, и меня сразу же сразил сильный запах духов. Раздавалось громкое, пронзительное хихиканье пяти полураздетых девушек, облепивших товарищей Линкольна по команде. Как мне объяснили, их называли хоккейными зайками – охотницами за богатыми спортсменами. Они отчаянно хотят заполучить член хоккеиста, чего бы им это ни стоило.

Девушки распускали руки, поглаживая парней по груди, плечам, бедрам. Они жаждали привлечь к себе внимание. Линкольна все это ничуть не смутило, он и глазом не моргнул, пока хоккейные зайки заискивали перед ним и его друзьями. Он болтал с Ари, игнорируя всех, кроме меня. Удивительно, каким увлеченным он казался во время разговора с Ари, и одновременно ловил каждое мое движение, каждый вдох. Он посадил меня к себе на колени, одной рукой обняв за талию, а другой мягко скользил вверх и вниз по моей ноге, отчего по всему телу бежали мурашки.

От девушек горячими волнами исходила ревность, будто жар от бушующего костра. В конце концов Линкольн и Ари были главными трофеями, игроками, которых они все отчаянно желали.

Боже, они и понятия не имели, насколько Линкольн на самом деле горяч. И чем он был занят всего час назад.