Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

Шесть сохранившихся до наших дней синагог Еврейского квартала — словно шесть лучей магендавида: Староновая, где бережно сохраняют скамеечку рабби Лёва; Высокая (молельня при ратуше); Майзелова; кладбищенские Клаусова и Пинкасова; наконец, Испанская, прянично-нарядная, с мушиной вязью арабесок на фронтоне, расписанном с оглядкой на Альгамбру. Между Испанской синагогой и церковью Святого Духа стоит еще один монумент Кафке — писатель сидит на шее у безголовой и бестелесной фигуры. Это ровно посередине Йозефова, отсюда всего-то пяток минут прогулки и до Старого кладбища, и до Еврейской ратуши, на башне которой стрелки часов на размеченном иудейскими письменами циферблате идут в обратную сторону, но время-то отсчитывают правильно, минуту за минутой, час за часом, год за годом, век за веком, и до тенистой, нарядной, чопорной, с самыми дорогими в Центральной Европе бутиками Парижской улицы, и до концертного зала Rudolfinum на набережной Влтавы.

Славная и трагическая седая старина еврейского гетто Праги уверенно и ловко упакована в туристический футляр, заодно со всеми излишествами сытой праздной жизни: здесь Ermenegildo Zegna для богатых мальчиков и Gucci для дорогих девочек, самые крупные бриллианты в витринах Bvlgari и Cartier, самые свежие мидии в бельгийском ресторане Les Mules. Противников общества потребления утешает одно: все-таки это небо над головой и эти камни под ногами помнят и Мордехая Майзеля, и толкователя Талмуда Абрахама бен Азриеля, и раввина Лёва бен Бецалеля. Помнят даже то, чего не может помнить никто другой: шорох ангельских крыльев над Староновой синагогой и стенания беса, четыре с половиной столетия назад вселившегося в пустую душу глиняного истукана.

23:00 Влтавские грезы Берега левый и правый

Процветай, народ, —

Твердый, как скрижаль,
Жаркий, как гранат,
Чистый, как хрусталь.

Марина Цветаева. Не умрешь, народ… (1939)

Потолочные часы у входа в пражский театр Studio Dva, пассаж Fenix

В Праге, в отличие от Парижа, не принято использовать термин «левый берег», хотя Влтава делит город почти ровно напополам, а в районе Карлова моста водный поток очевидно пошире, чем Сена, скажем, у моста Пон-Нёф. Справа от главной чешской реки в главном чешском городе когда-то селились в основном торговцы и ремесленники, а на rive gauche устраивалась со всеми средневековыми удобствами знать с охраной и дворовыми. В более новые времена слева от Влтавы разрослись «немецкие» кварталы, справа исстари располагалось гетто. На левом берегу, пожалуй, побольше зданий в стиле барокко, здесь кучкуются пышные дворцы аристократов, да и храмы Божии тут понаряднее; на правом берегу торжествуют ар-нуво, совсем чуть-чуть кубизм, модернизм и что там еще по списку было в XX веке. Пражский Град правильно обустроен с той стороны, где у человека в груди бьется сердце, зато напротив этой мощной крепости, через Влтаву, помещаются самые элегантные городские бульвары: Вацлавская площадь, Парижская улица, Национальный проспект. Бывших рабочих кварталов обоим берегам досталось почти что поровну: Жижков, Карлин, Либень справа, Голешовице, Смихов, Андел слева. Во второй половине минувшего века пражское городское ядро окружил неровный пояс спальных районов, вставших на полях между бывшими деревнями, где из старого выжили церковки, часовенки да обелиски павшим в войнах героям.

Речные берега в пределах Праги слева в целом покруче, справа вроде поплоще, как и должно быть по законам физики в северном полушарии. Поэтому, наверное, и площади влтавского правобережья — что Староместская, что Карлова, что Мира, что Короля Йиржи из Подебрад — попросторнее. Главный из примерно сотни малых притоков Влтавы в городской черте, Ботич, впадает в речку-маму справа, неподалеку от Вышеградской скалы, миновав Нусельскую долину. Прежде весь ее южный склон занимали виноградники, один из которых, в народе известный как Грёбовка, еще остается в живых. Тут полтора века назад построил виллу немецкий предприниматель Мориц Грёбе, нацисты потом размещали в ней школу вожатых своего гитлерюгенда, а коммунисты — центральный дом своих пионеров. Теперь здесь сидит неправительственная организация, обучает молодых юристов торжеству закона. За околицей виллы, в прекрасной ажурной беседке с видом на Нусле, наливают ну пусть не столь уж прекрасное, зато собственное кисленькое белое и терпкое красное[79].