Чешуя ангела

– Уехал не один. С дамой.

Елизавета улыбнулась:

– Да, конечно. Он так и планировал, как я могла забыть.

Развернулась и пошла, покачивая бёдрами, чувствуя на спине и пониже плотоядные взгляды.

Улыбаясь, дошла до туалета, разревелась в кабинке. Оттуда, как улитку из раковины, её выковыряла Белка. Сказала:

– Конечно, козёл. Они все такие. Любому кусок сиськи покажи, бедром прижмись – родину продаст. Смотри. Эй, мужчина! Да проснись ты.

Лысый дядя всхрапнул, поднял багровое лицо, потрогал красной рукой перекрученный галстук.

– А? Электроды привезли?

– Да какие электроды?! Не хотите продолжить вечер в прекрасной компании?

Дядя прищурился, бесцеремонно отодвинул в сторону Белку, поглядел на Елизавету, причмокнул.

– Понимаю, не с Урала. Я Филимонов, ты любого в Питере спроси, скажут: никого нет лучше по металлоконструкциям. Поехали, девчонки, на Петроградке есть отличная чебуречная, продолжим вечер до утра, хе-хе…

– Я тебе говорила? – хмыкнула Белка.

– А потом в баньку, у меня баня в Войбокало, отдохнём, расслабимся.

Елизавета передёрнула плечами:

– Слюни подбери, дядя. У нас самообслуживание, подрочишь – расслабишься.

Взяла Белку под локоток, повела прочь. Филимонов вздохнул:

– Как всегда, блин…

* * *

– Восемь лет, как из декрета вышла, без продыху, без просвета, по четырнадцать часов. Утром в час пик, вечером в час пик, метро ненавижу: жмутся, воняют. Дочка брошенная, сама растёт. Письмо писала на Новый Год: «Дорогой дедушка Мороз, не надо мне ни самоката, ни телефона, просто найди моего папу и скажи ему, что я без четвёрок закончила четверть и стихи буду читать на школьном концерте. А если папы всё-таки нет, так сделай его, пусть тебе эльфы помогут!» Я письмо нашла, ревела. Из-за этой работы себя пролюблю – ладно, а дочку нельзя, понимаю, что неправильно, но ничего поделать не могу, всё на мне держится, он же без меня всё перепутает и забудет, бестолочь.

Елизавета проигнорировала протянутый Белкой стаканчик, глотнула прямо из горлышка, захлебнулась, закашлялась.

– Я сейчас на фрилансе, уже не представляю, как всё это терпела, – сказала Белка. – Помню, в маленьком издательстве, худредом, обложки эти идиотские с сиськами. Как-то запара была под новый год, серию запускали, весь декабрь, не разгибаясь, даже тридцать первого. Вывалились с девчонками на улицу, никакие, руки дрожат, в глазах сплошные пятна, а вокруг народ куражится, куда-то с тортиками бегут, в шапках этих дурацких с помпонами, фейерверки грохочут, а у нас сил нет такси вызвать, да и откуда возьмётся такси за полчаса до Нового Года, кто поедет? Сидим на скамейке, а одна, Ирочка, выпускающий редактор, маленькая и отважная, как воробей, говорит: «Господи, девочки, когда-нибудь это всё закончится, выбьем у главреда отгул, пойдём в лучший ресторан и напьёмся. Туфли наденем на каблуках, накрасимся, для себя, не для мужиков». Сидим, всё это представляем и ревём, ревём.

Белка заблестела глазами, хлебнула из стаканчика.

– С ним что-то случилось, я чувствую. – вдруг сказала Елизавета.

– Опять началось, – вздохнула Белка. – Хорошо же сидим, терапевтично, без истерики.

– А никакой истерики, трезво и разумно. Игорь никогда телефон не выключает, даже ночью. Из-за портьеры не выходил, я смотрела. И Аксель мутный, дело странное с этим Горским, изумруды, «Русазия», какие-то заговоры, то ли масоны, то ли рептилоиды.

– Про Акселя правда, систер, я интересовалась. Официальной информации ноль, а слухи плохие. Опасный человек, там такой шлейф с девяностых – внезапные инфаркты у конкурентов, стрелки-разборки, люди пропадали.

– Вот именно, пропадали. Надо что-то делать, нельзя же так сидеть, бежать надо!

Елизавета вскочила, вывернулась из-под зонта. Белка схватила её, дёрнула обратно на скамейку:

– Погоди, сначала подумать, потом бежать. В ментовку? Не примут заявление, только через трое суток. И потом, кто ты ему? Ни жена, ни мама.

– Сотрудница.

– Разве что. Потерялся директор, просим вернуть за вознаграждение, подпись, печать, исходящий номер.

– Полиция не поможет, ты права, особенно если Аксель организовал, у него министры с ладошки клюют.

– И что делать? – спросила Белка.

– Искать Конрада. Анатолия Ильича Горского тридцать второго года рождения, весь сыр-бор из-за него. Вот и обменяем Конрада на Игоря.

Белка наморщила лоб, достала айфон.

– Это идея, у меня самой френд-лист тощий, а у знакомых блогеров миллионы подписчиков, попрошу – подключатся, фотографии Конрада есть. Кинем клич, может, кто видел, слышал, встречал. Хоть какой-то шанс.

Елизавета кивнула, достала последнюю сигарету, смяла пачку, оглянулась в поисках урны. Белка елозила пальцами по экрану, будто скатывала ленту в рулончик.

– Ого! Славно мы с тобой погуляли, систер, пока слезами обменивались, котики всё уронили.

– Что стряслось?