Честь Белого Волка

Я обнял его за шею, он склонил голову мне на плечо. Со стен раздалось бряцание мечами о щиты и одобрительные выкрики. Наш горячий лорд нашёл в себе мудрость примириться с боевым конём – что может быть достойнее или благороднее?

Однако когда мы плечом к плечу вошли в помещение конюшни (правильнее и толерантнее было бы писать «дом лошадиного общежития»), то Хельгу там уже не застали.

Всё ещё всхлипывающая Ребекка с мокрыми ресницами попыталась сбивчиво объяснить мне, как ей плохо оттого, что её подруге ещё хуже.

– Ой вей, лорд Белхорст, таки вы меня понимаете, а я её, поскольку девичье сердечко когда болит, то не за те нервы, шо он нам вытрепал, а куда глубже. Не, я таки пыталась копнуть ситуацию копытом, но так нет! Кто я такая, шоб ковырять ей мозг? Я ей не мама и даже не папа. Но я могу выслушать… О, как я умею слушать, шоб вы знали! Таки вы оба всё ещё здесь? Бегите уже следом, она хочет с ним разобраться, а у девочки тяжёлая рука, и мне оно не упёрлось по зиме идти на похороны, а вам?

Мы с Центурионом молча переглянулись. Если как-то логически разобраться и принять к сведению весь выше озвученный монолог, то, наверное, нам стоило метнуться за Хельгой и спасти Метью. Или всё-таки не спешить и не спасать? Искушение было слишком велико, и ему так хотелось поддаться, но увы, нельзя…

– Я на кухню. Разберись здесь.

– Без проблем. Давай, человек! Ты же мой хозяин и господин, венец творения, царь природы, что там ещё?

– Центурион, не начинай. Вот только же помирились?!

Он страдальчески покачал головой, мой конь обожает изображать из себя несчастную жертву судьбы и обстоятельств. Но по факту это всего лишь поза, чёрный жеребец исполнит всё вышесказанное в меру своих сил, а их у него немало.

Однако, прежде чем уйти, я всё-таки на всякий пожарный подошёл к белой андалузке, нежно поцеловал её в лоб, похлопал по крупной шее, получил от Ребекки ответный поцелуй в щёку и уже только после этого отправился на поиски своей дочери.

Судя по тому, что она устала выговариваться на конюшне, если сейчас она никого не убивает, то, с большой долей вероятности, уплетает что-нибудь экологически чистое и нежирное прямо у плиты толстухи Агаты.

Наверное, не стоит добавлять «толстуха», да?

Как понимаете, она сразу приняла мою девочку под своё крыло, и после этого каждый, кто рисковал невежливо ухмыльнуться вслед Хельге, гарантированно лишался обеда или ужина. А то и вообще нормального пайка, сиди на хлебе и воде, грубиян!

В этом смысле кухарка у нас непререкаемый авторитет в своих владениях. Даже Седрик побаивается всерьёз с ней ссориться. Однако на кухне Хельги не было. Я развернулся было на выход, но…

– Я вам так скажу, дорогой вы мой лорд Белхорст. – Кухарка поймала меня за воротник и, налегая двухпудовой грудью, вжала в стену. – Что б вы там себе ни думали, а бедной малышке не хватает матери! Не тех, прости господи, девиц в похабной одежде, что тут шлёндали, а настоящей достойной женщины.

– В смысле и…

– И помяните моё слово, вам надобно жениться! Сочетаться законным браком с благословения Святой Церкви! Ей-ей, вам это тоже важно, все в замке ждут, когда их господин поведёт к венцу благородную леди. Да вот хоть бы…

Я умудрился удрать до того, как толстуха (не поправляйте меня, она заслужила!) назвала мне имя. Кто не угадает с трёх раз? Да, вы угадали, естественно…

– …хоть бы и леди Мелисса! Чем не разумная, опытная и всепонимающая женщина? Умная, отважная, а уж щедрая-а… Кстати, вашу дочь любит аж до безумия!

Безумие ожидало бы меня, если бы я хотя бы на секунду принял эту тему всерьёз. Но слава Одину, хотя бы на этот раз любвеобильная старушка решила шарашить по всем мишеням сразу: её целью был Метью, а до кучи и Седрик с дядей Эдиком.

Я так думаю, с позиции возраста она уже не видела между нами особой разницы, мужчины как мужчины, у всех всё одинаково. Разве что есть различия в социальном положении. То есть если с Метью можно было поиграть в супругу короля и подмять под себя всё, то со мной был шанс хотя бы заполучить новый замок и земли. А уж Седрик и Эд занимали почётные места шустрых мальчиков «для согревания постели».

Тоже вполне себе достойное занятие ещё со времён демократических полисов Древней Греции. Но какого северного мха возрождать эту весёлую срамотень на моём участке?! Не-не-не, бежать…

В своих горьких мыслях я как-то не сразу уловил тихое пение в дальнем коридоре, на углу с переходом к библиотеке. Моя дочь стояла у узкого, незастекленного окна, прижавшись плечиком к холодной стене и скрестив руки на груди. Мелодию я слышал впервые, но слова были знакомые.