Честь дороже славы

– Кабардинцы по аулам разъедутся, как только дожди зарядят. Почто же казаков и служивых на смерть вести? Обождать надо, так считаю.

Ему снова возразил Штрандман, найдя поддержку у Ладыженского. Якоби, не вмешиваясь в спор, подслеповато смотрел на Фабрициана, которому намерился в будущем переподчинить полки. Должность губернатора отвлекла его от множества гражданских дел. Наконец Федор Иванович поднял голову.

– Ваше превосходительство, Иван Варфоломеевич, позвольте изложить собственное мнение. Полагаю, что слова императрицы вы трактуете не вполне верно.

– С чего вы, государь, так решили? – вспыхнул Якоби, вскинув руку и краснея всем лицом.

– Послушайте. «По дошедшим к нам известиям о чинимых от кабардинцев беспокойствах и неоднократном нападении их вооруженною рукою на учрежденную нами Моздокскую линию, повелеваем вам, для обуздания их, по рассмотрению вашему, учинить отряд войск, коим, наказав дерзость оных, привесть их в надлежащее повиновение и тишину». А далее – пожелание сделать это без излишней жестокости, предварив военные действия переговорами.

– Я полностью разделяю эту точку зрения! – воскликнул Штрандман, выразительно глядя на главнокомандующего.

Якоби задумчиво молчал. А Фабрициан, между тем, передал папку Ладыженскому, прежде не читавшему послания императрицы. Фортификатор и командир Кабардинского полка пользовался всеобщим уважением.

– И каково ваше мнение, Николай Николаевич? – подождав, поинтересовался главнокомандующий.

– Вот это место: «Привесть их в повиновение и тишину» – прямое повеление не терпеть унижения от неприятеля. У нас, если судить объективно, достаточно сил.

– Убежден, ваше превосходительство, что назрела необходимость провести усмирительную акцию супротив враждебных князей, – заключил Фабрициан.

Как ни колебался Якоби, боясь за свою репутацию, но дал приказ готовиться к походу на Малку. Утверждение плана операции было намечено на следующий вечер, перед выступлением из лагеря.

6

Зодича подняли утром громкие голоса и перестук подков о камни, устилавшие двор. В тусклое окошко мазанки было видно, как княжеский помощник Батоко и еще два всадника, спешившись, возились у ворот. И вскоре в крепость въехала повозка. Через минуту ее окружили мужчины, оставшиеся здесь. Батоко с горестным причитанием воззвал к Аллаху, повторяя, вероятно, слова из Корана. Правоверные, встав на колени, вознесли молитву. И следом из повозки достали завернутое в бурку человеческое тело.

– Что произошло? – выйдя из мазанки, спросил Зодич у ногайца-пастуха, выгонявшего коз.

– Беда! Аллах забрал к себе князя Алихана.

До полудня мулла с мужчинами, съехавшимися из соседних аулов, проводил погребальный ритуал. Рядом с крепостью, на склоне горы копали могилу. Зодич на всякий случай посоветовал Пьеру не попадаться на глаза уоркам, потерявшим предводителя.

Вечером французского врачевателя потребовал к себе Батоко. Зодича привели прямо в парадный зал. В княжеском кресле восседал восемнадцатилетний юноша. Это было невероятно.

– Князь Алихан завещал мне княжество, – объявил Батоко по-турецки, высокомерно взирая на посетителя. – Ночью ты поедешь со мной на Малку. Будет большая битва. Урусы покинули крепость.

Зодич, обдумывая возникшую ситуацию, не торопился отвечать. Осторожно напомнил:

– Я повторю, что мои познания в медицине ничтожны. Мой слуга попросту болтун.

– Ты поедешь! Много славных уорков погибло прошлой ночью, когда враги внезапно напали на нас! – не тая гнева, вымолвил Батоко. – Сколь малой ни была бы твоя помощь, она нужна воинам. Я забираю с собой всех мужчин, кто способен сидеть в седле.

– В таком случае, коль неизбежна баталия, возникнет нужда в тех, кто будет с поля брани выносить раненых и убиенных. Мне потребны помощники. Кроме моего слуги – еще двое. Например, пленники. Пусть силенок у них немного, зато обстреляны и при выстрелах не сбегут.

– Пусть так. Отвечать за них будешь головой, если замыслил худое. А колоды снимем на месте. Ступай!

– Позвольте напомнить, мой друг, что я нахожусь под покровительством султана Порты! – урезонил Зодич. – Я не приемлю насильственного обращения.

– Видит Аллах, я не хотел тебя обидеть. Я заплачу за лечение…

Превращение, произошедшее за несколько месяцев с Батоко, было поразительным. Постоянно находясь в отряде, он возмужал буквально на глазах. Немало захватил добычи и пленников, в открытом бою отправил на тот свет нескольких кафиров. В нем крепло желание власти, могущества в жизни. И сегодня, предав земле тело своего деда, он точно заново родился! Завещание Алихана, хранившееся у муллы, вознесло его на княжеский трон. Батоко испытывал и хмель от исполнения затаенной в душе мечты, и печаль одиночества. Кто теперь наставит его на путь истинный, когда не стало рядом мудрого советчика? Мир распахнулся перед ним, маня страстями и желаниями. Он ничего не боялся и был готов в завтрашнем бою с неверными доказать, что достоин княжеского титула!