Честь семьи Прицци

— Слушай меня внимательно и если что — поправляй, — попросил он. — Так, поехали. Это сорок первый этаж гостиницы, где живет Филарджи. На этаже всего три номера. Номер Филарджи находится напротив лифта. — Чарли показал на кружок с цифрой «один». — Каждый день, когда Филарджи готов ехать на работу, из номера выходит его телохранитель и вызывает лифт. Когда лифт приезжает, он нажимает кнопку ожидания и стучит в дверь номера.

— Филарджи всегда ждет, когда он постучит?

— Да. Так у них заведено. В понедельник, когда телохранитель вызовет лифт, мой человек выйдет из номера справа и оглушит его, а потом затащит в кабину. Я, выйдя из другого номера, стучу в дверь Филарджи. Он открывает, я затыкаю ему рот, хватаю его, тащу в лифт, и мы едем без остановок в гараж, где ждут с машиной Мелвини и Занзара. Затем мы везем Филарджи на Лонг-Айленд.

— А телохранителя куда?

— Мой человек отвозит его на крышу и там кончает.

— Довольно грубо, — поморщилась Айрин.

— Грубо?

— Да господи, Чарли, если телохранитель увидит твоего человека, выходящего из номера, он не станет вызывать лифт. Он сразу вытащит пушку и прикончит его. Он охранник с лицензией, это его право.

— По-твоему, мы должны сразу убрать телохранителя?

— Во всяком случае, не стоит сначала спускать его на лифте в гараж, а затем поднимать на крышу, чтобы прикончить. Но самая слабая часть плана — это твой напарник. Тут нужна женщина.

Они увлеченно спорили, когда приехал Анджело. Выслушав Айрин, он пожал плечами и сказал:

— Она права, Чарли. Для этой роли нужна женщина.

— Вот послушайте, — продолжала Айрин, — женщина с куклой, замаскированной под грудного ребенка, выходит из номера, когда телохранитель нажимает на кнопку вызова лифта. Мило ему улыбается, поправляет что-то ребенку.

Затем, когда телохранитель ставит лифт на ожидание, она наблюдает, пока он постучит в дверь и выйдет Филарджи. Тут она швыряет ребенка телохранителю, который инстинктивно пытается его поймать, а она стреляет в него. В этот момент ты, Чарли, выходишь из номера, толкаешь Филарджи в лифт и едешь с ним в подвал, а женщина затаскивает телохранителя в номер Филарджи и там, если он еще жив, кончает его.

— Хорошо, — одобрил отец.

— Да где мы найдем женщину для такой работы? — возмутился Чарли.

— Как это где? А я? — удивилась Айрин.

— Ты? Да знаешь что? Я не для того женился, чтобы моя жена работала.

— Нет, Чарли, Айрин права, — сказал отец. — Даже дон Коррадо не станет возражать, когда я приведу ему доводы в пользу женщины.

— Вы, ребята, решайте, а мне нужно накрывать стол к ужину, так что идите пока на террасу и наслаждайтесь видом. — И она выпроводила их из кухни.

Плотно закрыв стеклянную дверь, Чарли обернулся к отцу с гримасой отчаяния на лице:

— Пап, ты, может быть, рехнулся? Ты не должен этого ей позволять!

— Чарли, она права, и ты это знаешь. А эта штука с ребенком? Это же гениально.

— Папа, рано или поздно в семье узнают, что мы женаты. А если выплывет и то, что я работал вместе с женой, все семьи Нью-Йорка поднимут меня на смех. «Прицци, — скажут они, — гоняют своих жен на работу». Папа, перестань! Ты же знаешь, как Прицци заботятся о чести. Да меня убьют за такие дела. По крайней мере, убьют мою жену.

— Чарли, присядь на минутку. Дай мне сказать, ладно? — Чарли сел, отец придвинулся ближе и заговорил, глядя ему в глаза: — Во-первых, кто об этом узнает? Телохранитель? Не успеет. Филарджи от страха и вовсе ничего не поймет. Во-вторых, на сегодня нет более важного дела, чем защита банка. Для дона Коррадо оно должно послужить памятником. Тебе известно, чтобы солдат или капо получал за работу пять процентов из двух с половиной миллионов? Сто двадцать пять тысяч? Готов поспорить, что нет. Это же не что-нибудь, это банк, с которого начался весь бизнес. Этот банк дон Коррадо основал сразу по приезде сюда. Все мы перебрались в Америку лишь благодаря этому банку. У дона Коррадо осталось не так уж много времени, и он хочет под занавес вернуть себе банк за десять процентов его цены, то есть за десять центов на доллар, чтобы затем Эдуардо восстановил его в лучшем виде. Чарли, слушай, эти два с половиной лимона выкупа — сущие пустяки. Дело не в них. Они нужны лишь для того, чтобы уничтожить Филарджи. А деньги — настоящие деньги — будут потом. Суд над Филарджи настолько запятнает репутацию банка, что итальянцы не захотят больше иметь с ним дело и продадут свою долю за бесценок нашим людям. Выгода составит шестьдесят — семьдесят миллионов, Чарли. Никто не узнает, что твоя жена пришила какого-то охранника. Вы с Филарджи уже доберетесь до моста Квинсборо, а она все еще будет сидеть на сорок первом этаже. Пусть даже пойдут слухи, но что это значит по сравнению с семьюдесятью миллионами?

— Что ж, если так рассуждать, то конечно. Но Айрин должна получить гонорар.