Честь воеводы. Алексей Басманов

Фёдор и Донат помчались по накатанной дороге на Торжок. Но путь по ней оказался опасен. Едва старицкая дорога влилась в тверскую, как гонцы увидели на ней непрерывное движение. От Твери к Торжку двигались десятки подвод с грузами, шли конные, пешие, и среди путников было много ратников, словно торопились куда-то на сборы. Фёдор рискнул-таки продолжать путь по дороге. Кони были ещё свежие, сильные, и гонцы ехали хорошей рысью. В сумерках где-то недалеко от Торжка они нагнали конный отряд из десяти воинов и обошли его. Да тут же услышали окрик: «Стой, стой! Именем государя, стой!» Побратимы лишь ударили коней плетьми и с рыси перешли на галоп. За спиной они различили конский топот, крики. Над Колычевым пролетела стрела. Но у преследователей кони были усталые, и вскоре они отстали. А Фёдор и Донат промчались по дороге ещё версты две, свернули в сосновый бор, забрались в него поглубже и не покидали до самого Торжка. Его обошли ночью.

В Новгород старицкие гонцы добрались лишь на седьмой день. Оставив коней на постоялом дворе Торговой стороны, близ Ярославова дворища, они отправились на Софийскую сторону. Миновав Ярославово дворище, они поднялись на мост, с моста в крепость через открытые ворота. В тот миг, как они вышли на площадь, в городе затрезвонили колокола. Это был набат. Вместе с церковными бил и вечевой колокол, сзывая новгородцев на вечевую площадь. И вскоре сотни, тысячи горожан заполонили вечевое дворище. Многие из них были вооружены. Да и ратники среди горожан были.

Донат и Фёдор остановились у стены, возле восточных ворот, выходящих на Волхов. Они поняли, что пока не следует двигаться дальше, и теперь соображали, как лучше донести слово князя Андрея до новгородцев. И Фёдор почувствовал, что именно сейчас он должен выбежать на помост пред вечевым колоколом и кликнуть клич, призывающий на борьбу против Глинских. Если же промедлит, то этот клич вовсе не прозвучит. И Фёдор двинулся вперёд, к помосту. Вот он продирается меж новгородцев, до помоста уже несколько сажен, и он пуст. Ещё несколько мгновений, и клич князя Андрея Старицкого раздастся из уст Фёдора.

Но этих нескольких мгновений Фёдору не хватило, чтобы добраться до помоста. Под одобрительные крики толпы на помост, где когда-то стояли языческие боги, взошёл новгородский архиепископ Макарий. Фёдор ещё рвался вперёд, но сильная рука Доната задержала его.

   — Остановись, боярин. То дерзко и безрассудно, — прошептал Донат Фёдору на ухо.

Той минутой владыка Макарий поднял руку и попросил тишины. Лишь только страсти улеглись, он сказал:

   — Люди новгородские, дети мои, глагольте едино: что бывает за измену крестному целованию? Еди-но! — Макарий вскинул вверх руку.

И под это движение славные новгородцы выдохнули трижды:

   — Смерть! Смерть! Смерть!

Гул, словно небесный гром, прокатился над Софийской площадью, над собором Софии Премудрости, поднял тучи ворон и галок, валом переместился за Волхов. И снова Макарий, ещё полный сил, властный и величественный, в расшитой золотом ризе, вскинул руку.

   — То клятвопреступление совершил князь Андрей Старицкий! Он, удельщик, жаждет Мономахова трона, ищет гибели нашего юного государя Иоанна Васильевича. Теперь же идёт к нам, чтобы мы, христолюбивые государевы дети, предали, как Иуды, нашего царя и вошли в сговор с клятвопреступником. Куда подвигнетесь, славные новгородцы?

В сей миг из толпы выбрался высокий, статный купец с русой бородкой, в алом суконном кафтане. Крикнул звонко и задорно:

   — К оружию, новгородцы! К оружию, браты! Да не посрамим чести, не пощадим живота! Сойдёмся впритык с изменниками!

Молодого купца сменил воевода Иван Бутурлин, муж зрелый и могучий, с мечом на поясе.

   — Люди новгородские вольные, сказанное вами достойно великого града. Но моя рать крепка, и я закрою путь старицким воям в наш град. Скажу однако: крови не будет. Судить клятвопреступников не нам, а государю. Так ли?

   — Так! Так! Так! — ответили новгородцы.

Архиепископ Макарий нахмурился — поперёк его слова пошёл воевода, — но, поняв, что сказал Бутурлин по справедливости, согласился с ним. Да и как перечить, ежели Бутурлин свояк посчитай для половины новгородцев.

   — Аминь! — вознёс Макарий. И осенил крестным знамением людское море и воеводу Бутурлина.

Над вечевой площадью катились возгласы одобрения. Однако никто не мог предполагать, как поведут себя горожане, когда услышат слово государева наместника князя Бориса Горбатого. Он уже поднялся на помост, и тут Макарий и Бутурлин проявили единомыслие. Они не хотели, чтобы с помоста вновь прозвучали слова, призывающие к кровопролитию. Подспудно Бутурлин и Макарий понимали, что князь Андрей Старицкий не клятвопреступник, а человек, ищущий справедливости: Юрию Дмитровскому быть на троне, а ежели он убиен, то Андрею Старицкому. И они остановили князя Бориса Горбатого.

   — Любезный князь Борис, не нужно метать молнии в старичан. Они ни в чём не грешны перед государем и уже достаточно наказаны, — сказал наместнику воевода Иван Бутурлин.

Властители Новгорода о чём-то заспорили. А Донат тронул за руку Фёдора и тихо произнёс: