Честное лисье слово

Но время шло, а случая «поквитаться» всё не представлялось. Кто-нибудь из стражей всегда был поблизости. И – странное дело! – чувство сильнейшей неприязни (почти ненависти) к еноту как-то отошло на второй план, а потом и вовсе стало размываться. На первом месте для Перфидо давно стояло соперничество – в ловкости, хитрости, предприимчивости – с тремя неразлучными друзьями. Хотя сейчас-то они как раз стали часто разлучаться, чтобы провести Перфидо (который был совсем не глуп). Приходилось всё время разбегаться в разные стороны, быть начеку и следить… следить… В общем-то, из всего этого получилась отличная «лисья школа».

Скажем честно, Перфидо никак было не сладить с тремя. Они всегда знали – где он сейчас и что делает, а одинокому лису, если и удавалось проследить за кем-то из троих… ну да, у него никогда не было уверенности, что в этот момент кто-нибудь из троицы не наблюдает за ним самим.

Так что бедный Веня служил как бы поводом, или скорее «объектом», как фант, за который соперники борются в процессе игры, но сам он от этого ничего не выигрывал и не проигрывал. Он периодически видел мелькающие средь кустов рыжие спинки, слышал боевые клики, но почти перестал обращать на это внимания.

Впрочем, нет. Кое-что Веня несомненно выиграл. Во-первых, он мог теперь спокойно заниматься своими делами, даже не оглядываясь вокруг. А во-вторых – и это было самое важное и ценное для него – у него появился друг. Этим другом была Фьор.

Началось с того, что она во время своих «дежурств» стала иногда приближаться к енотику, чтобы поболтать и скрасить ожидание, пока её друзья носились по лесу. Веня поначалу относился настороженно к её болтовне. Он вообще был скуп на слова. Если она спрашивала что-то – отмалчивался, или отвечал односложно. Но постепенно он привык к весёлой лисичке, перестал стесняться, и даже сам бежал навстречу, если обнаруживал её где-то поблизости, спрятавшуюся среди зелени.

– Пьивет, Фйол! – кричал Веня, заметив в кустах не ярко-рыжую спинку, а спинку с коричневым отливом.

Та, в зависимости от ситуации, либо выходила поговорить с малышом, либо показывала знаком, что сейчас не может – сидит в засаде.

Вот сегодня, например, день спокойный. Лисята водят Перфидо «по ложному следу» далеко в лесу, а она здесь – скорее по-привычке, чем по важному делу.

– Привет! – отозвалась Фьор, вылезая на полянку, залитую солнцем. – Что нового?

Веня наморщил лоб, вспоминая все важные события вчерашнего дня (просто вчера он Фьор не видел, а только Фидо и Ури).

– Дедушка пьинёс яйцо… оно было тухлое… но всё же вкусное, – сообщил он. – Я помыл половичок… Потом сплёл венок для матушки зайчихи… – и с некоторой грустью заметил, – но зайчата его съели. – Веня подумал немножко, склонив головку набок и так закончил свой рассказ о вчерашнем дне: – Ещё я видел Фидо и он сказал, что ты подлюшка.

Что-то словно кольнуло Фьор в самое сердце.

– Как, ты говоришь, он сказал? Это по какому же поводу? – спросила она, и голос её дрогнул.

– Да, так и сказал, – подтвердил малыш енот, – сказал: «Подлюшка наша отдыхает».

Фьор отвернулась, чтобы Веня не заметил, что на глаза её наворачиваются слёзы. Да, она вчера отдыхала, это правда. Но совсем недолго. И разве это повод, чтобы назвать её «подлюкой»! Как только Фидо мог!.. Как у него язык повернулся!

– Знаешь, мне надо побыть одной… – пробормотала Фьор, силясь улыбнуться енотику, который принёс ей такие дурные вести. – Ну, то есть… посидеть в засаде, – и быстро исчезла в лесу.

Веня с сожалением смотрел ей вслед – он соскучился, а она так быстро ушла. Какая-то она странная сегодня… Веня вздохнул и вернулся к ручью. Один.

Забравшись в самую середину ежевичных зарослей, Фьор размышляла. Наверное, это он с Ури разговаривал, Фидо. А Ури иногда выражается… как бы сказать, грубовато. Хотя – что это она – ведь не Ури же обзывал её в этот раз! И Фидо никогда не шёл на поводу у её братца. Но Ури-то, Ури… Оба хороши! Видимо, он смолчал, и ничего не сказал, когда лучший друг называл его сестру «подлюкой». Вот, значит, как Фидо к ней относится! А она-то думала…

Мысли устроили чехарду. Чтоб не разреветься, Фьор прикусила губу и крепко-крепко зажмурила глаза. Ну вот. Всё кончено. Теперь она – сама по себе. Пусть Ури дружит с Фидо, только без неё. Она никогда их не простит…

– Эй, ты что там делаешь? – раздался голос Фидо из-за кустов ежевики. – Вылезай скорее, такое расскажем…

Нет, вы только подумайте! Как ни в чём не бывало! Он, назвавший её вчера «подлюкой», стоит себе, усмехается и думает, что всё может быть по-прежнему… А по-прежнему ничего уже быть не может!

Фьор напряглась, ужом проползла на другую сторону колючих кустов и пулей понеслась домой. Она просто не могла сегодня встречаться со своими друзьями, смотреть им в глаза… «Бывшими друзьями», – пронеслось у неё в голове. И от этой мысли, не в силах больше сдерживаться, она зарыдала так горько и безутешно, что вернувшийся вскоре домой Ури просто перепугался.